Петр Болотников - Последний круг

— Итак, остался позади самый счастливый, самый удачный твой год. Ты стал олимпийским чемпионом, рекордсменом мира. Тебе вручили высшую правительственную награду — орден Ленина. Я просматриваю архивы, листаю подшивки — всюду Болотников, твои фотографии, интервью, очерки о тебе, кинограммы, изображающие образцовую технику бега Болотникова. В списках лучших результатов сезона ты первый в мире на обеих дистанциях. Даже на 1500 метров пробился в лидеры, заняв первое место на Спартакиаде профсоюзов в Краснодаре. Согласно опросу читателей журнала «Легкая атлетика» ты признан лучшим легкоатлетом года…

— Остановись. Хватит. О чем ты хочешь меня спросить?

— О том, не стало ли тебе скучно в спорте. Ведь ты добился уже практически всего, чего можно добиться. Все цели достигнуты, все задачи успешно решены. Наверное, ты задавал себе вопрос: что дальше, к чему стремиться? Тем более годы твои были немалые — 30 лет. Куц в этом возрасте ушел из спорта.

— Да, задумывался, и не раз. А если бы мне, предположим, самому не пришли в голову эти вопросы, то о них все равно напомнили бы. И во время публичных выступлений, и в интервью меня обязательно спрашивали о дальнейших планах. Когда человек достигает максимально возможного, все очень интересуются, что он будет делать дальше, куда он полезет и не окажется ли это тем самый делом, на котором он наконец сломает себе шею, Я говорю без обиды, конечно. Мне и самому бывает любопытно, как сложится судьба счастливого человека.

Чаще всего она складывается буднично, это я много раз замечал. По крайней мере, для того, кто смотрит со стороны. Как бывает после свадьбы? Рвался человек к любимой женщине, через все прошел, все перетерпел. Добился. Свадьба. Шампанское, белая фата, медовый месяц. А потом все не так интересно — жилплощадь, мебелишкой обзавестись, дотянуть до зарплаты, дите спать не дает. Хотя раньше казалось, что впереди будут месяцы, один медовее другого. Они, эти месяцы, такие, может быть, и есть. Но весь драматизм, борьба, достижение цели — все это позади. По крайней мере, в глазах окружающих. А впереди будни, хоть и радостные.

Вот так примерно я и думал в послеолимпийскую зиму. Великих целей не ставил, переживал медовые месяцы своей спортивной жизни.

Я догадывался, что расставание со спортом не за горами. Но уходить добровольно не собирался. Легкая атлетика стала уже главным делом моей жизни, я заканчивал школу тренеров. Будь я инженером, журналистом или врачом, я, может быть, и решился бы на красивый уход непобежденного чемпиона, хотя именно в таком уходе, убей меня, смысла не вижу. Жизнь в спорте стала мне привычной, она устраивала меня вполне. Тем более я достиг такого физического и душевного состояния, когда чувствовал, что смогу побеждать еще не один год. Вот начну проигрывать всем подряд, тогда и удалюсь, думал я.

С проигрыша я как раз и начал послеолимпийский год. Проиграл я на кроссе «Юманите» Артынюку и поляку Казимиру Зимны. Но кроссы не были моим коньком, я проигрывал в кроссах чаще, чем на дорожке. К тому же и тренировка после Олимпиады была гораздо спокойнее, чем прежде. Объемы стали меньше, и вообще изнурял я себя совсем не так, как перед Римом.

Всем известно: в спорте принято болеть против чемпионов. Считается, что таким образом благородный болельщик поддерживает дерзость молодежи. По-моему, дело здесь сложнее и чувства болельщика сложнее красивого, придуманного газетами штампа.

Что ни говори, свержение кумира щекочет нервы. А спортивное зрелище хорошо уже тем, что не оставляет равнодушным. Так что сейчас я не в претензии к тем, кто свистел отставшему Болотникову. Но тогда я, обливающийся потом, упирающийся из самых последних сил, проигрывающий, был полон обиды и горечи. Что стоят ваши аплодисменты, думал я, если завтра вы будете свистеть тому, на кого сегодня смотрели с обожанием!

Но, с другой стороны, этот свист, посеяв горечь, научил меня трезво относиться и к аплодисментам, не переоценивать их. В одобрительном реве трибун мне уже слышались нотки, обещающие завтрашний свист, свистящие нотки.

Исаич тоже не очень огорчился. Но совсем из иных соображений. «Мало работал, — сказал он, — вот и проиграл. Надо больше жесткой работы, больше скоростных отрезков». Я и поднажал. На старом багаже легко и быстро вошел в форму. Снова стал побеждать.

На следующий год предстоял чемпионат Европы в Белграде, это был первый мой европейский чемпионат. Хотелось выступить прилично.