С. Пророкова - Левитан

Все они бедствовали. Адольф уже печатал в журналах жанровые зарисовки, иллюстрации. Но этот труд оплачивался мизерно.

Теперь братья ездили в Училище поездом; на это тоже нужны были средства.

Левитан был даже доволен, когда занятия кончились и можно хотя бы не срамиться перед людьми в изодранном клетчатом пиджачке, ветхих штанах и совсем изношенных ботинках на босу ногу. В этом виде Левитан стеснялся показываться даже на уличках дачного поселка. Он прятался в рощах или писал этюды с лодки на озере.

Кругом кипела веселая, шумная жизнь дачного Подмосковья. Здесь снимали дачи семьи состоятельных московских чиновников. Они вывозили отдыхать своих дочерей и сынов, которым не понять, почему таким дикарем держится этот юноша с задумчивыми глазами.

Он проскальзывал мимо гуляющих компаний с ящиком красок, стараясь поскорее скрыть лохмотья под сенью деревьев.

Левитан остро переживал свое изгнание. Порой ему казалось, что любой встречный может показать на него пальцем и сказать: «Его выгнали из Москвы».

Один раз Левитан уехал в лодке на озеро и там раскрыл ящик с красками. Он был так увлечен этюдом, что не заметил, как в лодку набралась вода, как она залила его ботинки. Только окончив работу, он почувствовал какую-то неловкость в ногах и понял, что безвозвратно погубил последние штиблеты. Наутро они так ссохлись, что на ноги не полезли. Пришлось их обрезать. Получились странной формы опорки, которые придавали еще более несчастный вид высокому юноше.

Тем летом Адольф Левитан написал портрет брата. Он изобразил его в клетчатом пиджачке, в красной рубашке с белыми полосками, с лицом по-детски округлым, с ясными глазами. Милый, чистый облик юноши, мечтательно смотрящего на мир.

Вечерами дачники прогуливались по платформе. Левитан не рисковал показываться в этой нарядной толпе. Только в дождливые дни, когда дачный поселок пустел, юноша мог свободно выйти, встретить и проводить поезд, идущий из Москвы, помечтать.

В эти вечера возник замысел картины. Она захватила так неожиданно, что Левитан теперь радовался дождливым дням.

Он приходил на платформу когда смеркалось, и писал там этюды. Даже сильный дождь не мог оторвать его от этого занятия. Прятался где-нибудь под крышей, но переносил на холст причудливую форму растекающихся луж, влажную поверхность досок, дождевые струи.

В картине был изображен момент, когда к платформе подходит поезд и снопы яркого света выхватывают из сумеречной полутьмы мокрые доски, темный блеск уходящих рельсов. Ярко и задорно отражаются в лужах огни от паровоза и станционных фонарей.

Увлеченный работой, юноша забывал о нищете. Унылые мысли отступали перед сознанием силы. Да, он верил в свой талант, в то, что ему предстоит стать большим художником.

Так будет, а пока картина понравилась родным. Близился конец лета, и Левитан собирался показать свой труд товарищам.

Но нужда не ждала, она так истомила, что картину решили продать. Как поехать в Москву? Нельзя ведь показаться ни в одном приличном магазине в таком оборванном виде.

Муж сестры добыл где-то в кредит для Левитана довольно добротную одежду, и тот чувствовал себя обновленным человеком, когда надел темный сюртучок и выпустил белый воротник сорочки. Этот белый отворот так шел к его смуглому лицу, темным волосам. высокой тонкой шее. Появились и настоящие ботинки.

Как будто с новой сорочкой началась и новая жизнь. Теперь он даже почувствовал в себе какую-то смелость.

Левитан повез картину в Москву. Он вошел в магазин антиквара Родионова на Покровке с бьющимся сердцем. Предложил купить картину, развернул и поставил поодаль. Самому в этот момент она показалась жалкой. Куда девалась уверенность, с которой он смотрел на свое произведение под усыпляющим хором родственных похвал.

Родионов не отверг картину, внимательно к ней присмотрелся и заплатил сорок рублей.

Для Левитана это была огромная сумма. Прежде всего расплатиться за костюм, поделиться с Терезой и найти угол: снята меблированная комната в доме Беляева на Лубянке. Удостоверение из Училища помогло Левитану получить разрешение жить в Москве.

Какой это был праздник! Кровля над головой, можно хоть ненадолго позабыть о бесприютности.

В октябре совет преподавателей Училища зачислил Левитана на стипендию имени князя В. А. Долгорукова. Забот о заработке она не снимала. Но это не было чьей-либо милостью, а победой самого юного художника, добытой его волей, исключительным упорством в труде.