Григорий Линьков - Война в тылу врага

— Стой! Кто такие? — окликнул я их.

Оба нехотя остановились.

— Здешние мы, — угрюмо ответил тот, что повыше ростом.

— А все же?

— Так, жители… Говорю — здешние.

— Партизаны, что ли?

— Да какое там партизаны, — жители из деревни.

— Окруженцы?

— Ну да, окруженцы.

— А говоришь, здешние. Что же вы в лес не идете? Ребята молодые, здоровые.

— А мы и так в лесу.

— Ну, вот что, — решительно сказал я, — довольно дурака валять! Говорите правду, кто вы такие и куда путь держите?

Парень немного подобрался и рассказал, что они — бойцы Красной Армии, попали в окружение, всего их двадцать шесть человек, командиром у них старший лейтенант орденоносец Басманов, живут в лесу в районе хутора Нешково, а идут сейчас к Чашникам — добывать спрятанное оружие.

— Никого в такой одежде, как на мне, не встречали тут? — спросил я, не рассчитывая узнать что-либо о своих людях, и совсем неожиданно получил ответ, заставивший сердце забиться от радости.

— Встречали, — ответил боец. — На днях пристал к нам какой-то человек, говорит, парашютист, своего командира ищет, Ходит теперь с нами, А перед тем встретили в лесу человек шесть — одеты чудно, тоже называют себя парашютистами и кого-то ищут. Пошли на Стайск.

Распрощавшись с бойцами, мы погнали лошадей в Стайск.

К деревне подъехали часа в два ночи. Ваську с лошадьми я оставил за околицей, а сам подошел к крайней хате. Постучался — никто не отозвался. Постучал еще — никого. Тогда я тихонько перебрался на другой порядок улицы к избе Жерносека. Там тоже никого. Прислушался. С середины поселка донесся гул многих голосов. «Сходка! Кто же в деревне устраивает сходку в два часа ночи? Значит, это гитлеровцы собрали народ и нам надо немедленно уходить», — решил я.

С середины деревни снова донеслись голоса. Люди шли в мою сторону, я подождал еще с минуту. Ночь была темная, но по донесшимся голосам я узнал Жерносека и его жену, которые были от меня за полсотню метров. У меня в сознании мелькнуло: «Подождать еще одну минуту и уточнить, в чем дело». Хотя у меня не было сомнения в том, что около Жерносеков посторонних нет, но, по каким-то смутным соображениям, исходящим из глубины сознания, этого делать я не стал и потихоньку направился к Ваське.

Когда я заявил, что мы должны ехать дальше, Васька захныкал, стал жаловаться, что он умирает с голоду и силушки никакой у него больше нету. Я прикрикнул на него и, пообещав, что скоро будем в Красной Луке и наедимся за все время сразу, сел на лошадь. Решил объезжать Стайск справа. У Васьки своего оружия не было. Предвидя возможность встречи с гитлеровским постом, я отдал своему спутнику браунинг и одну гранату.

Чтобы проехать к Красной Луке лесом, в объезд, надо было провести лошадей через небольшую топкую речушку. Моя лошадь переправилась через нее дважды, Васькина же упиралась, и ничем нельзя было заставить ее сдвинуться с места. Мы пробились с ней до рассвета. Пришлось снова искать объезда. Взошло солнце, а мы, измученные и голодные, все еще плутали в лесу.

— А говорили, что скоро будем в Красной Луке! — попрекал меня Васька, усугубляя мое и без того подавленное настроение.

Я снова оставил. Ваську с конями и побрел искать сухого пути. Выйдя на опушку леса, я услышал голоса и, осторожно раздвинув кусты, увидел картофельное поле, на котором несколько человек рыли картошку. Тут же, у телег, стояли распряженные кони. Подозрительного ничего не замечалось. Я вернулся к Ваське, мы сели на лошадей и подъехали к людям. На поле работали две пожилые женщины, девушка лет восемнадцати и трое мужиков, среди которых я сразу узнал старика Жерносека. Он тоже меня узнал. Однако мы с ним и виду не подали, что знакомы.

— Не найдется ли хлеба да табачку закурить? — попросил я.

Люди молчали.

— Нету, милый, хлеба с собой, — сказала пожилая женщина и отвернулась.

Старик Жерносек полез в карман и, достав кисет и клочок газеты, дал нам завернуть. Мы жадно курили, стараясь унять голод. Девушка смотрела на нас не отрываясь, потом глянула по очереди на своих односельчан и вдруг, решительно махнув рукой, подошла к телеге и вытащила из сумки с килограмм черствого хлеба. Мы уничтожили этот хлеб в одну минуту. Потом я спросил, уехали ли немцы из Стайска.

— А у нас их уже с неделю как не бывало, — ответила девушка, — они в Островах стоят.

— Как не бывало? — удивился я. — А кто же сегодня ночью у вас проводил собрание?

— Так то не собрание, — нехотя промолвил Жерносек, — то мы к покойнику собирались.