Григорий Линьков - Война в тылу врага

— Товарищ командир! Валька Телегин нашелся! — радостно проговорил он, не доходя нескольких метров.

— Ну? Живой? Где же он?

— Жив-здоров! В Любаньском районе. На пост прибыли люди с официальным донесением. Вот пакет, я его распечатал…

Через трое суток Валентин был у нас в штабе и рассказывал о своих приключениях. С ним на этот раз случилось действительно совершенно необычное.

Последние шесть месяцев Валентин Телегин пробыл в подмосковном лагере десантников и совершил более двадцати прыжков с полной нагрузкой на парашюте. Ему понравилось отделяться от самолета головой вниз. Парашютистам знакомо ощущение при таком прыжке: воздушный поток точно хватает за голову и начинает прижимать к фюзеляжу, но небольшой толчок ногами помогает преодолеть это сопротивление, и тело, омываемое сильным ветром, летит к земле, набирая скорость. Затем удар строп и… впереди только упругий толчок о землю ногами.

Вот таким же точно способом думал Валентин приземлиться и на этот раз. Когда последний мешок был вытолкнут из фюзеляжа, он подбежал к открытой двери и, слегка нагнувшись, метнулся головой вперед. Но сзади что-то дернуло за грудную клетку. Ступни ног соскользнули вниз и… Телегин повис в воздухе. Один из членов экипажа, заметив это, подбежал и перерезал ремень винтовки. Парашютист пошел к земле, винтовка осталась на самолете.

Так было потеряно несколько секунд, и этого было достаточно, чтобы самолет прошел триста — четыреста метров, а парашютист опустился в самой гуще таежного лабиринта, в ста пятидесяти метрах от штаба, Парашютист зацепился за крону высокой ольхи. Перерезав стропы, Валентин свалился с трехметровой высоты в густые заросли крапивы. Оставшись только с одним пистолетом, он пошел, разгребая заросли крапивы руками. Ядовитое растение огнем обжигало лицо и руки. Надо было поскорее разыскать костры.

— Э-ге-ге! — закричал Телегин во всю силу легких.

— У-у-э-эй! — отозвался дикий, душераздирающий крик откуда-то сверху.

Валентин вздрогнул и автоматически сунул руку за пистолетом. Задрав голову, прислушался. В густых ветвях соседних елей что-то шумно затрепыхалось, послышалось хлопанье крыльев.

— 3-ге-ге! — еще раз крикнул Телегин.

— У-эй!.. У-эй!.. — ответило ему с разных сторон.

Откликались филины, но некоторые из них кричали совсем человечьими голосами.

Телегин шел на эти голоса, а они перемещались то в ту, то в другую сторону, и он должен был ежеминутно менять направление. Так он блуждал по зарослям лозняка, тростника и осоки до тех пор, пока голоса, постепенно затихая и удаляясь, совсем не смолкли.

Начинал брезжить рассвет. Валентин выбрался на сухую кочку и, привалившись к стволу огромной кривой рябины, сел отдохнуть. Спину и ноги ломило от усталости. Вспухшие от Крапивных ожогов лицо и руки продолжали гореть. Так, сидя, он уснул коротким тревожным сном, и когда открыл глаза, был уже день. Часов у Него не было. По-осеннему пасмурная погода мешала точно определить время дня.

«Куда итти? Где искать своих людей?» — подумал ой, мысленно ругая себя за то, что не дождался рассвета на месте приземления. Он понимал, что приземлился недалеко от костров и что товарищи, несомненно хорошо знавшие эти заросли, нашли бы его. Теперь им ничего не оставалось, как искать его где — нибудь за десять — пятнадцать километров, которые он мог пройти за ночь в любом направлении.

«Что делать? Куда итти? — продолжал размышлять Телегин, вертя в руках компас. — Возвращаться назад по своим следам? Следы можно обнаружить только местами, где проходил по грязной, топкой почве».

И вдруг он вспомнил: в Москве говорили, что наша база почти вплотную примыкает к Любаньскому партизанскому району с юга. Он встал и двинулся в северном направлении.

Двенадцать суток Телегин бродил по безбрежным зарослям огромного Булева болота и в районе занятого гитлеровцами бывшего совхоза «Сосны». К этому пункту он вышел на крики петухов, но был обстрелян противником, чудом спасшись от организованной за ним погони, и снова блуждал по лесу и болотам, пока не выбрался, наконец, к населенному пункту. Попалось стадо коров. Пастухом оказался подросток. Сначала мальчик увиливал от ответов и больше расспрашивал Телегина, но в конце концов решился и сообщил, что в деревне немцы давно не показывались, но скоро обещали быть.

Измученный, голодный, грязный и оборванный, «лесной человек» подошел к избушке, стоявшей на отшибе, и постучался. Хозяйка его впустила и, пригласив пообедать, стала не спеша собирать на стол. Сынишка хозяйки, повертевшись около гостя, незаметно исчез из хаты.