Станислав Зарницкий - Чичерин

Часть тиража посылалась в Стокгольм Воровскому и оттуда распространялась по Европе. Бывшие царские дипломаты скупали сборники и затем рассылали в правительственные ведомства страны своего пребывания, переправляли друзьям в другие страны, чтобы показать весь ужас «падения русской дипломатии». Они умоляли буржуазные правительства решительно вмешаться в это дело.

Сборники проникли не только в страны Европы, но и Азии.

Отказ Советского правительства от кабальных договоров царской России был встречен там с огромным воодушевлением. Советский дипломатический представитель сообщал 31 января 1918 года из Персии, что Тегеран буквально был потрясен от взрыва всеобщей радости. У советского представителя не было свободной минуты, шел поток приветствий от делегаций и отдельных лиц. Даже на улицах ему устраивали овации.

Прибытие Чичерина в Петроград совпало с окончанием второй стадии сложнейших брестских переговоров с немцами. Почти весь аппарат Наркомата по иностранным делам был занят этими переговорами и очень нуждался в опытном руководителе. Залкинд не скрывал этого и откровенно высказал радость: теперь с приходом в наркомат Георгия Васильевича дела пойдут лучше.

И Чичерин с головой ушел в изучение материалов об этих переговорах. Собственно, первую и вторую стадии переговоров ему пришлось изучать по рассказам очевидцев и разрозненным документам. Он узнал, что 26 ноября 1917 года парламентеры перешли линию фронта и были доставлены в штаб германского верховного командования. На следующий день они возвратились в русские окопы с известием, что немцы согласны на ведение переговоров и что начало их назначено на 2 декабря 1917 года в Брест-Литовске.

За четыре дня до этого срока наркомвоендел Крыленко и член Военно-революционного комитета Карахан выехали на фронт для подготовки переговоров.

Советская делегация специальным поездом была доставлена в Брест, где и начались 5 декабря переговоры с Германией и ее союзниками. Сожженному, разрушенному Бресту, посреди развалин которого высились стены вполне сохранившейся, не тронутой огнем и порохом цитадели, благодаря мирным переговорам суждено было войти в историю дипломатии. Маленькие домики из красного кирпича, разбросанные внутри крепости, и сравнительно большое здание «офицерского собрания» составляли главную квартиру штаба главнокомандующего Восточного фронта германских армий фельдмаршала принца Леопольда Баварского. Сюда были приглашены германским командованием советские делегаты.

И составе делегации были Л. Каменев, эсерка А. Бицепко и профессор М. Покровский. Среди членов-консультантов — крупные военные специалисты царской армии, в том числе контр-адмирал Альтфатер, генерал-майор Самойло, полковник Фокке. Секретарем делегации был Л. Карахан, большевик, профессиональный революционер.

Русские попали с первых часов переговоров в обстановку наглого высокомерия и грубого давления. Леопольд Баварский не скрывал своего возмущения тем, что ему приходится обмениваться рукопожатиями с какими-то «нижними чинами». Руководитель германской делегации Кюльман внешне держался корректно, предоставляя возможность делать грубые заявления генералу Гофману и руководителю австро-венгерской делегации графу Чернину.

Русские военные специалисты не скрывали своего раздражения, в их среде царила атмосфера крайней растерянности. Для них переговоры в Бресте были чудовищным надругательством над честью и славой России. Вскоре после начала переговоров один из военных специалистов, генерал Скалон, застрелился. Его смерть сгустила и без того мрачную брестскую атмосферу.

27 декабря делегации разъехались по домам для докладов своим правительствам, а в начале января 1918 года открылась вторая стадия переговоров в Бресте. Советскую делегацию возглавлял на этот раз нарком иностранных дел Троцкий.

Сопровождавший советскую делегацию полковник германской армии барон Ламезан, ссылаясь на собственные наблюдения, оповестил делегации Германии и Австро-Венгрии, что русские находятся в самом отчаянном положении. Они могут либо вернуться без мира, либо с плохим миром, и в том и в другом случае большевики будут сметены.

Кюльман в разговоре с Ламезаном цинично уточнил:

— В таком случае у них один выбор, под каким соусом дать себя скушать.

Отчаянное положение на фронтах было хорошо известно и Троцкому. Грабительские аппетиты немцев не были для него секретом, однако он не собирался делать из этого выводов — вместо настойчивых переговоров продолжал произносить длинные речи в расчете на всю европейскую аудиторию. Немцы же и их союзники, действуя по принципу «нападение — лучший вид обороны», сразу же предъявили ультиматумы.