Паскаль Бонафу - Ренуар

В это же время массовое производство готового платья, которое предполагает всего лишь «элегантность коммивояжёра», поставило в затруднительное положение портных. «Ныне рабочий рядится в буржуа, и всё это за 25 франков 50 сантимов», — вздыхал месье Ренуар. Почему он так беспокоился? Ведь, в конце концов, его дети имели профессию, а его собственная репутация обеспечивала ему достаточное число верных клиентов, чтобы он смог вырастить последнего сына, Эдмона. Кроме того, семья у него была дружная, её члены держались вместе, так как Лиза с мужем, как и Огюст, продолжала жить на улице Гравилье.

В течение нескольких месяцев, не имея работы, Огюст много бродил по городу, не забывая при этом беречь обувь. «Я шагал посередине улицы, по её немощёной части, чтобы не стирать подметки о камни тротуара». Он снова и снова приходил к Фонтану Невинных, чтобы полюбоваться барельефом, созданным Жаном Гужоном. 24Уже третий год, начиная с 1852-го, в квартале Центрального рынка, бывшего «Чрева Парижа», было развернуто грандиозное строительство. Осман поручил Виктору Бальтару 25построить рядом с собором Сент-Эсташ дюжину павильонов из железа, чугуна и стали. По ночам в районе рынка кипела жизнь: сюда доставляли морскую рыбу свежего улова и другие дары моря, приезжали зеленщики, а мясники свежевали туши… Фонтан Невинных Жана Гужона, завершённый в 1549 году, находился на углу улиц Сен-Дени и Фер, в двух шагах от кладбища Невинных. В связи с реконструкцией квартала его должны были переместить, причем уже во второй раз. Впервые его переносили в 1788 году, 26и тогда скульптор Огюстен Пажу добавил четвёртую сторону к барельефу фонтана, стараясь подражать стилю Гужона. Грация нимф Гужона, изгибы их тел восхищали молодого Ренуара. Он задумывался над тем, почему он может рассматривать их часами… «Если бы знать ответ, это было бы слишком просто».

Огюст не только не знал ответа на этот вопрос — он даже не знал, чем смог бы теперь заняться. По традиции семья Ренуаров приглашала друзей на субботние вечера. Среди них был месье Улеве, художник. Он часто давал советы Огюсту. На этот раз он посоветовал ему копировать античные скульптуры. Этот художник был не единственным, кто считал, что таланту Огюста следует уделять особое внимание.

Был ещё месье Лапорт. Как-то в гостиной Ренуаров на улице Гравилье он очень внимательно, молча разглядывал «Еву» , написанную Огюстом, и он пришёл к твёрдому убеждению: юноша должен посвятить себя живописи. Он был настолько уверен в этом, что даже предсказал Огюсту блестящую карьеру. Несколько лет спустя, не без сожаления, он доверительно скажет Ренуару: «Молодой человек, если бы Вы остались верны мрачным тонам (“битуму”), Вы стали бы Рембрандтом». Но Ренуар не был приверженцем этой традиции старых мастеров живописи…

Пока же речь шла о том, чтобы зарабатывать на жизнь. Но старательно рисуя гербы для брата, который затем переносил их на гравюры, или расписывая веера копией «Поездки на остров Киферу» Ватто, разбогатеть было нельзя.

Однажды на двери мастерской на улице Бак, 69, Огюст увидел объявление: «Требуется мастер для росписи штор». Мастерская выполняла заказы миссионеров, изображая на занавесях религиозные сюжеты. Эти шторы имитировали витражи — их развешивали на окнах церквей Алжира и других стран Востока, где проповедовали евангельское учение. Ренуар убедил хозяина мастерской, что он отлично знаком с техникой росписи штор, а также заверил его, что, получив образование у Братьев христианских школ, он знает Библию, Евангелия и Жития святых. Он должен был приступить к работе на следующий день. На выходе из мастерской он пригласил одного из работников в соседний кабачок, где за стаканом вина признался ему, что совершенно не знаком с этим ремеслом. Оказалось, что работник этот был племянником хозяина. Но он не выдал Огюста, а пригласил его к себе, объяснил и продемонстрировал основные приёмы, которые оказались довольно простыми. Утром Огюст начал работу.

Владелец мастерской вскоре оценил нового работника и был очень доволен, что поверил ему. «Я занял место старого мастера, гордости мастерской, который заболел и не собирался возвращаться. “Вы идёте по его стопам! — говорил мне патрон. — Вы обязательно достигнете его мастерства”. И только одно беспокоило хозяина. Он был очень рад моим успехам и даже признавался, что ещё никогда не встречал столь искусного мастера; но он очень хорошо знал цену деньгам и был огорчён тем, с какой лёгкостью я зарабатываю столько денег. Мой предшественник, которого ставили в пример всем новичкам, никогда не писал без долгой и тщательной подготовки. Когда патрон увидел, как я удачно располагал фигуры с первой же попытки, он буквально задыхался от возмущения: “Какая беда, что Вы стремитесь заработать как можно больше денег! Вы увидите, что в конце концов утратите свое мастерство!”». Так как виртуозная работа Ренуара позволяла ему расписывать большое число штор, то хозяин предложил оплачивать их по значительно более дешёвому тарифу. Его племянник убеждал Огюста, что дядя не сможет больше без него обойтись, и советовал ему стоять на своём. И Огюст не уступал. В конце концов патрон отказался от своей идеи, ведь он действительно нуждался в Ренуаре и дорожил им…