Юлия Белова - Клан

Он был неправ. В условиях, когда средства массовой информации всячески игнорировали выступления Эдварда, все его красноречие, все то, что американцы обожают называть магией, не способны были изменить ситуацию. Но на съезде демократов, которое транслировалось на всю страну, замолчать речь сенатора было невозможно. Он наконец-то получил трибуну.

В зале творилось нечто невообразимое. Сидя в своем номере, президент чуть не плакал от злости, видя эти восторги. Так не должно было быть. Все это совершенно не соответствовало американским политическим традициям, по которым американцы не любят проигравших. Но кто был проигравшим, и кто победителем? Люди президента в отчаянии звонили председателю съезда, требуя любым способом прервать неуместные восторги. Неужели нельзя включить мелодию «Снова пришли счастливые деньки» или что-либо подобное? Неужели же это никак нельзя заглушить?

Заглушать было бесполезно. Как отмечали репортеры, Кеннеди украл у президента все шоу. Позднее, когда Картер был официально выдвинут кандидатом в президенты США, ему достались лишь вежливые аплодисменты, а появившегося рядом с ним Кеннеди делегаты встретили бурными восторгами.

— Он подстроил все это нарочно! — твердил своим помощникам Картер. — Он хочет побольнее ранить нас напоследок, даже если для этого ему придется испытать боль самому.

«Кеннеди морально доминировал на съезде», — утверждали журналисты, и президент так и не смог простить этого [36] Уже в 1982 году, представляя прессе свои мемуары, Дж. Картер не смог сдержать своей ненависти к Эдварду Кеннеди. Тогда журналист из «Тайма» прямо спросил его, ненавидит ли бывший президент сенатора Кеннеди, и хотя Картер отверг подобное предположение, его дальнейший монолог лишь подтвердил общее мнение. . Ему пришлось публично признать заслуги сенатора. Ему пришлось просить о поддержке:

— Тед, ваша партия нуждается, я нуждаюсь, в вас и вашем идеализме, в вашей преданной работе… Я благодарю вас за вашу поддержку. Вместе мы будем замечательными партнерами и этой осенью надерем задницу республиканцам!

Нет, что это за нездоровый интерес к чужим задницам? И что за слог!

Не смотря на задиристость Джимми Картера ему не удалось одержать верх над республиканцами. Вместе с ним безжалостный вихрь унес и многих сенаторов-демократов: Джорджа Макговерна, Фрэнка Черча, Берча Бая, Джона Калвера, Джона Танни…

Но удивительное дело. Даже после этого поражения, даже после того, как называться либералом стало не принято, в американский журнал «Тайм» шли и шли письма читателей, предлагавших назвать Эдварда человеком года. За то, что он дал надежду миллионам обездоленных.

Избирательная кампания 1980 года, казалось, воссоединила семью Эдварда. Джоан Кеннеди, гордая вновь обретенной способностью вести трезвую жизнь, активно участвовала в кампании мужа. Тем не менее, три года проведенные ею вдали от родных, возвели между ней и остальной семьей настоящую стену. К величайшему удивлению Джоан ее старшие дети, двадцатилетняя Кара и девятнадцатилетний Тедди, были уже взрослыми и совсем самостоятельными. Они разъезжали по стране, ведя агитацию за отца и не догадываясь ставить ее в известность о своих шагах. Даже тринадцатилетний Патрик стал излишне независимым. В подобных обстоятельствах для Джоан особое значение имели чувства мужа, однако репортеры замечали, что Эдвард и Джоан больше напоминают союзников, чем супругов.

— Почему мистер Кеннеди никогда не целует и не обнимает вас? — спросил как-то Джоан один из репортеров.

— А вы видели, чтобы Джек или Бобби целовали своих жен на людях? — нашлась с ответом Джоан.

Джоан задавалась тем же вопросом. Она жаловалось своему административному помощнику и подруге Марции Челлис, что Эдвард не обращает на нее внимания как на женщину. Правда, о возможности подобной ситуации ее предупреждала еще Жаклин Кеннеди. Нельзя оставлять мужчину в одиночестве на три года, уверяла она Джоан, Эдвард попросту отвык от нее.

Вскоре после своего поражения на съезде демократов Кеннеди попытался преодолеть разделяющий его и Джоан барьер, пригласив жену посетить вместе с ним маленький французский ресторанчик в Нью-Йорке как «в добрые старые времена». Однако надежды, что толпы американских и иностранных журналистов, освещающих съезд демократов, не узнают об этом и не превратят это обыденное событие в Новость N 1, были совершенно напрасны. Джоан винила во всем помощников Эдварда, которые, как она полагала, специально организовали для журналистов впечатляющий спектакль, который должен был представить всему миру галантного мужа и его преданную жену. Возрождения «добрых старых времен» не получилось. Но, как ни странно, репортеры не поняли этого.