Михаил Одинцов - Преодоление

Бег времени наперегонки с мыслью: вертолеты со скоростями самолетов сороковых годов и сверхзвуковые самолеты, взлетающие и садящиеся по-вертолетному.

Во имя чего? Познания природы скорости? Освоения новых технических проблем? Решения народнохозяйственных задач?.. Да - при создании транспортных и пассажирских машин. Но в данном случае - нет. Истребитель самолет войны. Не мы придумали гонку вооружений, а наши недруги, рвущиеся к реваншу, к мировому господству... Нельзя забывать: отставших в военном деле бьют. Поэтому для обороны Родины мы должны иметь первоклассную технику.

Иван Анисимович вплотную подошел к необлетанной еще машине, доброжелательно похлопал по крылу.

Потом обернулся к инженеру и техникам, ожидающим его сигнала, и, показав им рукой, что пока не нуждается в помощи, поднялся по стремянке в кабину истребителя...

Разглядывая управление самолетом и двигателем, кнопки, рычаги, переключатели, приборы, плотно облепившие борта кабины и приборную доску, мысленно рассуждал:

"Самолет должен нравиться летчику. Иначе не может быть вдохновения в работе. В полетах же летчик должен полюбить машину. Да, да, именно полюбить! И это не только мое желание, но и необходимость. Самолет должно и можно любить. Любить, как человека, за его силу и слабость, за постоянную новизну и неповторимость... Правда, в словах "как человека", может, есть и некоторая неточность, ведь многие любят человека, не зная, за что и почему... Просто любят... Но наша пилотская любовь - особая, она вырастает из познания. Самолет и летчик взаимно обучают друг друга и со временем все больше могут и умеют. Понравится машина - и пилот будет летать на ней, творчески мудрея, оттачивая мастерство, вырастая в преодолении трудностей. Лишь через трудности пилот становится сильнее, опытнее и как летчик, и как воздушный боец..."

* * *

В который уже раз приходилось Сохатому начинать полеты с азов, превращаться в первоклашку, выписывающего свои палочки и буковки. В каждом новом полете он будет подниматься на очередную ступеньку сложности, осваивая разные высоты и скорости полета. От прямого тихоходного крыла перейдет на "ласточкино" - косое и наконец доберется до полностью отклоненного назад, которое превратит машину в стремительную крылатую ракету.

Полет - это мгновения радостного творчества! Но чаще всего опытного летчика лимитирует не сам полет на новой машине, а время, нужное на ее изучение, и собственное здоровье... Сохатому нужен новый самолет и сам по себе, и для того, чтобы сличить его с ранее освоенными машинами. И в этом он видит не только проявления естественного личного интереса к познанию нового, но также и служебный долг. Таков уж почетный и трудный удел командира: первому облетать новую машину, чтобы на себе исследовать новые сложности, подсказать подчиненным, как действовать, предупредить возможные ошибки. Это наиболее рациональный метод летного обучения, позволяющий пилотам быстрее "стать на крыло".

Первопроходцам всегда бывает трудно. Непросто и командиру. Но он обязан знать и уметь больше, чем его подчиненные. Иначе какой же он командир!

Иван Анисимович глубоко был убежден в том, что каждый истинный летчик всегда хочет взлететь на новом самолете. И в этом пилоты похожи друг на друга. Но жизненные обстоятельства не всегда позволяют им выполнить задуманное. Созданные трудом докторов параграфы норм здоровья могут разрешить, а могут запретить летчику полет на новом самолете. Например, у меня есть опыт и знания, необходимость и желание, но может не хватить здоровья, и самолет уйдет в воздух с другим пилотом... Между прочим, нельзя исключать и другой вариант: у летчика есть все, за исключением желания. И в этом случае машина для него, как пилота, никакого интереса уже не представляет - он не захотел войти с ней в непосредственный контакт, чтобы лично прочувствовать все ее достоинства и недостатки.

Но жизнь не терпит верхоглядства. И если командир не полетел на новой машине, пусть даже не по своей вине, то позже он будет мучиться от сознания неполноценности личных суждений о ней при разговорах с пилотами, и невозможно будет ему избавиться от постоянной настороженности, а может быть, и какой-то стеснительности в определении программы полетов. Холодок отчуждения, глубоко скрытая, подчас даже неосознанная ирония могут появиться в ответ на указания командира, если тот сам не летает на машине, которую поднимает в воздух его подчиненный.