Гертруда Тринчер - Рутгерс

В Иокогаме Себальд налаживает связь с заводами и фабриками.

Они сидят за крохотными чашками душистого чая — инженер Рутгерс и представители завода. Приветливые улыбки, любезный разговор о чем угодно, только не о делах. Так проходит добрых полчаса. А потом почти незаметно, среди комплиментов по адресу Голландии, директор завода намекает на то, что они всегда рады оказать услугу дорогому гостю, что они будут счастливы выполнить его заказы. Таков стиль деловых переговоров в Японии.

Себальд бывал на здешних заводах. Он убедился, что молодая японская промышленность еще не научилась создавать свое, но зато умеет блестяще копировать данные ей образцы. Справится ли завод с новыми, не освоенными им заказами для мостов и железных дорог, которые нужны голландским фирмам, или с машинами больших размеров, чем выпускали до сих пор? Ведь это не механическое увеличение масштаба. И если представители завода сразу берутся за все, инженер Рутгерс мягко сводит разговор к ничего не стоящим любезностям. Если же вместо цветистых обещаний и уверений начинает работать инженерная мысль, люди задумываются, прикидывают, обсуждают технические возможности, Себальд договаривается о работе. Так, постепенно, знакомясь с промышленными предприятиями Иокогамы, Киото и других городов, Себальд определяет возможности размещения заказов фирмы «Штокк и К°» и Голландско-Индийской железнодорожной компании. Теперь уже можно организовать в Иокогаме техническое бюро. Одновременно с подробным отчетом о налаженных связях и размещенных заказах Себальд направляет Шарлю Штокку и в Голландско-Индийскую железнодорожную компанию просьбу об освобождении его от работы.

— Я свободен, Барта, — удовлетворенно говорит Себальд, сдвигая на край стола два запечатанных конверта. — Я совершенно свободен. Можно форсировать подготовку к отъезду.

Когда сталкиваешься с людьми, знавшими Себальда Рутгерса, когда читаешь воспоминания о нем, невольно поражаешься, до чего по-разному говорят об этом человеке, как по-разному воспринимают его.

Коллеги Рутгерса по работе в Роттердаме, его первый руководитель де Ионг, инженеры, с которыми ему приходилось встречаться на международных конгрессах, говорят о блестящем инженере, новаторе в области техники.

Рабочие Роттердамской гавани и члены Голландской компартии помнят верного трибуниста товарища Себальда.

В деловых кругах Америки, в Нью-Йорке, в Голландско-Индийской железнодорожной компании Рутгерс остался образцом талантливого организатора, смелого распорядителя финансов.

В том же Нью-Йорке и в Бостоне старые члены Лиги социалистической пропаганды рассказывают о страстном агитаторе и пропагандисте, о создателе и распространителе «Нью интэрнэшионэл» Себальде, они не знают Рутгерса из его делового представительства.

Так и шла жизнь Себальда по двум линиям: инженера — представителя капиталистических предприятий — и члена партии, по двум линиям, которые, как две параллели, никогда не соприкасались друг с другом. Но после Октября семнадцатого года продолжать так Себальд уже не мог.

Знал ли Себальд, отправляя свой отказ от работы, что этот день станет началом его нового жизненного пути, что капиталистическая промышленность навсегда потеряла инженера Рутгерса? Знал ли он, что скоро в стране, где невозможное становилось возможным, две параллели сомкнутся, опрокидывая все законы математики, и появится единый Себальд Рутгерс — инженер-коммунист?

В основном все решено. Семилетнюю дочурку Гертруду нельзя подвергать случайностям сложного пути. Она остается в знакомой голландской семье Холстов в Иокогаме. Когда представится возможность, ее отправят в Голландию к бабушке и дедушке. Вим и Ян едут с родителями. Начинаются сборы в дорогу.

Чемоданы заполняют бельем, теплой одеждой, обувью, в портпледы укладывают подушки и одеяла, в дорожную аптечку — всевозможные лекарства, ящики полны продуктов. Барта предусматривает все.

В Японии еще существует царский консул. Себальд запасается его визой и печатью, украшенной двуглавым орлом, рублями, с которых смотрит лицо свергнутого царя. Все это нужно — придется проезжать через области, занятые белыми. Последние дни, последние встречи с друзьями Сен Катаямы. Рядом с мандатом Лиги социалистической пропаганды ложится резолюция солидарности японских социалистов с большевиками. И опять приветы Ленину, Советской России. Поезд идет через Токио в Цуругу. Вместе с Рутгерсами едут двое товарищей. Себальд и Барта познакомились с ними перед отъездом из Иокогамы, Это русские эмигранты, приехавшие из Америки, чтобы любым путем вернуться на родину, В Цуруге всем шестерым с трудом удалось втиснуться на переполненный японский пароход, направляющийся к Владивостоку.