Майкл Масманно - Специальные команды Эйхмана. Карательные операции СС. 1939—1945

Мне в любом случае понадобился бы помощник, и отец Штефан назначил в мое полное распоряжение отца Карло Меша, который учился в Риме и свободно говорил на итальянском. Несмотря на то что я немного знал немецкий язык, этих знаний было недостаточно для того, чтобы вести продолжительную беседу. Так отец Карло стал еще и моим переводчиком в разговорах с монахами, для которых йемецкий язык был родным.

В первый день моего пребывания в монастыре отец Карло и я обменялись воспоминаниями о Риме, которым монах восхищался и который вызывал прекрасные воспоминания и у меня. Ведь в молодости мне довелось учиться в Римском университете, а позже, в 1944 г., вместе с войсками под командованием генерала Кларка я принимал участие в освобождении Вечного города от войск нацистов (Рим был оставлен немцами без боя. 4 июня 1944 г. англо-американцы вступили в Вечный город. — Ред.).

Каждым вечером после прогулки по окружавшим монастырь зеленым полям и чая с монахами нищенствующего ордена я возвращался в свою комнату и погружался в звуки органной музыки, которые лились из церкви. Она наполняла меня чувством гармонии и покоя. Никто не пожелал бы более спокойной и располагавшей к искренним размышлениям обстановки.

В то время я получил дополнительную моральную поддержку после прибытия лейтенанта Джузеппе Эрколано, моего товарища по оружию. Он прибыл из своего родного дома в Сорренто, Италия, где какое-то время мне довелось быть военным комендантом, чтобы предложить мне свои услуги. Я нашел для этого человека очень своеобразную работу. В те ужасные дни, которые я проводил в душевных терзаниях, я не хотел видеться ни с кем, кроме добрых монахов, своих коллег-судей и сотрудников. Эрколано, обладавший добрым характером и чувством такта, помог мне выполнить это желание.

Несколько дней до оглашения приговора я провел в монастыре, полностью отдаленный от мирских дел. Наконец, утром 10 апреля 1948 г. я вернулся к людям. Во Дворец правосудия меня сопровождали Эрколано и капитан Конечни, который приезжал в монастырь на церковную службу.

В десять часов утра сотни людей поднялись со своих мест в зале суда, который был свидетелем вынесения смертных приговоров Герингу, Риббентропу, Йодлю, Кейтелю, Заукелю и другим лидерам нацизма. В этот момент в зал вошли и проследовали на свои места судьи Спейт, Диксон и я. Маршал трибунала полковник Самуэль Меткалф официально объявил о начале заседания. Прямо перед нами, за столами адвокатов, располагалось место подсудимых, которое пока еще было пусто, как школьный класс перед тем, как прозвенит звонок на урок. Эта пустота контрастировала с тем, что все места в зале были заняты людьми, на лицах которых отражалась крайняя степень нервного ожидания.

За день до этого трибунал огласил имена подсудимых и перечислил статьи обвинения в их адрес. Но приговор, который будет вынесен по этим обвинениям, все еще не был оглашен. Теперь же обвиняемые ожидали в подвальном помещении здания у шахты лифта, который должен был доставлять их по одному на три этажа вверх, где решалась их судьба. Хитроумный механизм лифта, который был установлен еще во времена нацистов, когда они вершили в этом же зале свое правосудие, поднимал подсудимого прямо к месту обвиняемого. Скользящая панель в стене служила дверью лифта.

Посетители, охранники, переводчики и адвокаты уже заняли свои места. Я объявил: «Маршал, доставить обвиняемого Отто Олендорфа!» В этот момент заработал механизм лифта. Послышалось лязганье рычагов, жужжание колес, гул электромоторов. Кабина лифта с человеком внутри поднималась из подвального помещения. Командир эйнзатцгруппы D Отто Олендорф поднимался наверх, чтобы заслушать последнее в своей жизни распоряжение. Вот шум подъемной машины замолк, дверь лифта беззвучно сдвинулась с места, и Олендорф ступил в зал. Он вежливо поклонился, как он это обычно делал каждый из дней заседания суда, надел наушники и поудобнее пристроил их на голове. Затем он посмотрел прямо на меня ясным безбоязненным взглядом.

«Отто Олендорф, — начал я, — вы признаны виновным по всем статьям предъявленных вам обвинений, в том числе в преступлениях против человечества, военных преступлениях и членстве в преступных организациях. И… — здесь я сделал паузу, так как не хотел торопиться. Девяносто тысяч душ убитых, наверное, прислушивались в тот момент к моим словам; весь зал также прислушивался, затаив дыхание. Глаза и уши этих людей должны были довести до всего мира информацию, которая, как мы надеялись, поможет доказать этому миру, что человеческая жизнь является священной и неприкосновенной, и усвоить этот урок на будущее, — трибунал приговаривает вас к смерти через повешение».