Ирина Рудычева - Иван Айвазовский

В одном из писем художник сообщал: «Я, как пчела, собираю мед из цветника», что подразумевало бесконечные переезды по Италии и «сбор» впечатлений. Айвазовский побывал в Амальфи и Сорренто, в Неаполе и Вико, во Флоренции и на островах Капри и Мальта, неустанно трудясь и создавая большие полотна и такие маленькие жемчужинки, как «Лунная ночь на Капри» (1841 г.). Он бродил по старинным улочкам, любовался чарующими красотами средиземноморского побережья, в музеях и галереях как зачарованный замирал перед полотнами великих мастеров Возрождения, вдыхал воздух, пропитанный вечными шедеврами искусства. Это был одновременно трудный и счастливый период в жизни Ивана Константиновича. В чужой стране в первые месяцы он испытывал серьезную нехватку средств, потому что значительную часть положенного ему академического пенсиона он отправил матери в Феодосию, а ведь оплата мастерской, приобретение материалов и переезды по Италии требовали существенных затрат. Однако довольно скоро его положение изменилось – у Айвазовского появились почитатели, и картины его начали активно покупаться. Это случилось после того, как художник полностью пришел к осознанию своего строго индивидуального творческого метода, окончательно сложившегося лишь в Италии.

Еще в Феодосии Иван Константинович создал несколько картин по оставшимся в памяти впечатлениям непосредственно в стенах мастерской. За полотна с изображением морских баталий с него бы строго не спросили: понятно, что в пылу боя, да еще и на качающейся палубе корабля на мольберте много не изобразишь – вот и вынужден художник пользоваться беглыми карандашными зарисовками. А вот за такой метод работы над пейзажем, как говорится, по головке не погладили. «Когда я уезжал в Италию, – рассказывал Айвазовский, – мне твердили все – с натуры, с натуры пишите!» Вот он и таскал свой мольберт с одного вида на другой, стараясь запечатлеть натуральное природное естество. Приехав в Сорренто, он даже начал посещать именно те места, где некогда творил уважаемый им С. Щедрин. «Живя в Сорренто, я принялся писать вид с натуры с того самого места, с которого в былые годы писал С. Щедрин… Писал я ровно три недели. Затем точно так же написал вид в Амальфи. В Вико написал две картины по памяти. Закат и восход солнца. Выставил все – и что же оказалось – все внимание публики было обращено на фантазии, а эти проходили мимо – как давно знакомые». Можно только представить, каково было удивление художника, когда публика, скользнув равнодушным глазом по его пленэрным работам, на которые было потрачено столько терпения, кропотливого труда и наблюдательности, замирала перед двумя «фантазийными» полотнами, написанными им по памяти.

С тех пор Иван Константинович пришел к выводу, что особенности его восприятия природы, зрительной памяти, воображения и, наконец, темперамента не совмещаются с характером работы на натуре. Он не мог часами сидеть с мольбертом и кистями у берега моря и наблюдать, кропотливо перенося на полотно движения волн, состояния атмосферы, изменчивость освещения. Его исключительная память сберегала множество эффектных и единственных в своем роде мгновений из жизни природы, а отточенная техника и тонкое профессиональное мастерство позволяли безошибочно воспроизводить созданную воображением естественную картину природы.

В дальнейшем Айвазовский работал только «по памяти». Естественно, что, создавая картины по воображению, художник не прекратил внимательно изучать природу с карандашом в руках. Его наброски – веское тому доказательство. Помимо самостоятельных графических листов, выполненных карандашом и пером, в технике акварели или сепии есть тысячи мгновенных зарисовок. Они служили «якорем», подспорьем для памяти. Художник фиксировал общие контуры пейзажа, берега, облаков или какие-то отдельные детали – мачту, форму облака, фигурку человека, и эти крупицы он использовал в дальнейшей работе над картинами, но уже в мастерской. Такими рисунками-записями заполнены его дорожные альбомы и записные книжки. А еще рядом с беглым рисунком Айвазовский делал сокращенные пометки, обозначающие цвет воды, облаков в какой-то определенный момент. И хотя большинство рисунков у художника имеют «служебный» характер и являются «толчковыми» для создания больших полотен, нужно отметить, что как рисовальщик он был великолепен. Особенно выделяются рисунки пером, сделанные несколькими беглыми штрихами, но полные жизни и движения. А ведь техника работы пером очень сложна тем, что не терпит исправлений, то есть изначально подразумевает точность композиции и нажима пера для передачи посредством толщины линий всей перспективы. Рисунки пером Айвазовского поражают своей гармоничностью и тончайшей законченностью всех деталей.