Ирина Рудычева - Иван Айвазовский

Все эти картины были написаны в феодосийской мастерской по памяти. Полотно «Конец бури на море», созданное перед отъездом из Крыма, написано свободным, словно летящим мазком, без форсированных эффектов и привлекает юношеской свежестью живописи. Сквозь тонкий слой краски на холсте просвечивается легкий подготовительный рисунок, который намечает форму догоняющих друг друга волн, разбивающихся о камни и затухающих на плоском берегу. Можно почувствовать, в каком творческом воодушевлении рождался образ волнующегося моря, как стремился Гайвазовский с наибольшей точностью передать ее состояние. Уже тогда он тщательно анализировал свои возможности, сравнивал лучшие образцы классического пейзажа с настоящей природой. В некотором смятении он записал тогда: «Вся живопись – слабое подражание природе», – а ему так хотелось, чтобы его картины дышали и жили своей собственной жизнью.

По возвращении в Петербург летом 1840 г. художник представил военно-морской тематики, много других марин и пейзажей, как отчет за два года работы в Крыму. Он творил самостоятельно, без оглядок на авторитеты, без понуждения, и это способствовало его быстрому становлению как живописца. В академии остались довольны результатами крымской командировки, Гайвазовский получил аттестат, и ему было присвоено «звание художника 14 класса». И теперь, отправляясь в Италию, молодой живописец точно знал, по какой стезе ему нужно идти.

20 июля 1840 г. Гайвазовский вместе со своим другом по академии В. И. Штернбергом, также получившим золотую медаль, но годом позже, отправился в дальнюю дорогу. Василий Иванович был прекрасным художником (жанрист, пейзажист) и веселым человеком, и длительный переезд с короткими остановками в Берлине, Дрездене, Вене, Триесте прошел незаметно. Через месяц друзья обосновались в Венеции, пленившей сердце не одного живописца своими каналами, гондолами, лагуной, великолепной архитектурой. Благодаря Штернбергу мы можем видеть, каким романтиком был Иван Константинович в те годы («Айвазовский в итальянском костюме», 1842 г.). Дороги художников в Италии часто пересекались, но жизнь вскоре развела их, Василий Иванович обосновался в Риме, тосковал по родине и умер на чужбине в 1845 году.

Гайвазовский же, едва прибыв в Венецию, поспешил на остров Св. Лазаря, чтобы встретиться с братом Габриэлом, духовную близость с которым сохранил до конца жизни. Габриэл приобрел к тому времени видное положение в конгрегации мхитаристов. Именно в «маленькой Армении» братья договорились слегка изменить фамилию, чтобы она была ближе к армянской. Габриэл рассказал, что разыскал фамильные корни и их настоящая фамилия Айвазян. Но именоваться Айвазяном Иван не захотел. Куда лучше звучало Айвазовский.

С 1841 года Иван Константинович подписывал, и Габриэл издавал свои работы под фамилией Айвазовский. После непродолжительной встречи дороги братьев вновь разошлись, но они встречались в 1843 году в Венеции, где Габриэл основал и редактировал армянский периодической журнал «Базмавеп», а затем его перевели во Францию и назначили директором парижского лицея Мурадян. Впечатление от визита на остров Св. Лазаря и днях, проведенных в келье, которую всегда отводили Байрону, будут так свежи, что уже в последний год жизни Айвазовский напишет картину «Посещение Байроном мхитаристов на острове Св. Лазаря в Венеции» (1899 г.).

Иван Константинович с головой окунулся в живопись. После посещения острова Св. Лазаря Айвазовский в своем письме к армянским друзьям отмечает: «Я под огромным впечатлением от Италии. Здесь все прекрасно. Меня потряс также остров Святой Казар, частица нашей родины в центре мировой цивилизации». Художник почти сразу стал переносить свои впечатления от красот Венеции. На больших холстах и маленьких дощечках он запечатлевал неповторимое своеобразие города. В Третьяковской галерее хранится небольшое полотно «Венецианская лагуна. Вид на остров Сан Джорджо» (1844 г.), в котором столько кристальной чистоты, новизны восприятия венецианского пейзажа, красоты и изящества живописной манеры, что, несмотря на малый размер, его можно по праву причислить к настоящим шедеврам раннего Айвазовского. Художник тонко передал прозрачное небо, неподвижные, будто задремавшие воды лагуны, в которых, удваиваясь, отражаются безупречные по архитектурной красоте венецианские дворцы, колокольни, простые постройки, и невесомо скользят по спокойной глади гондолы. От картины веет спокойствием, гармонией, идиллией природы и жизни. На протяжении всей жизни Иван Константинович будет еще не раз возвращаться к красоте Венеции, создавая все новые и новые виды города на воде.