Елена Обоймина - Свет земной любви. История жизни Матери Марии – Елизаветы Кузьминой-Караваевой

Серьезные историки утверждают: то, что известно об участии отдельных русских людей во французском Сопротивлении, – это лишь верхушка айсберга, всего лишь часть реального вклада русской эмиграции в антифашистскую борьбу! Многие из русских героев Сопротивления, к сожалению, остались совершенно безвестными для истории. В подпольные организации они вступали под псевдонимами, как того требовали правила конспирации, или под вымышленными иностранными именами, как И. А. Кривошеин. Многих и похоронили под этими псевдонимами. Другие бесследно исчезли в немецких концлагерях и гестаповских застенках.

Эмигрант «первой волны», выпускник Пражского университета и Сорбонны В. С. Варшавский вспоминал:

Всего, по разным данным, в подпольных организациях и в войсках «Сражающейся Франции» участвовало от трех до шести тысяч русских людей.

Во всех частях Франции создавались партизанские отряды из бежавших советских военнопленных. В этой работе значительную роль играли эмигранты. Зная местные условия, жителей, язык, они были проводниками, связистами, разведчиками, бойцами. Эмигранты организовывали бегство советских военнопленных, месяцами укрывали их у себя на фермах, в частных домах.

Лев Любимов свидетельствует:

Если говорить не только о русских эмигрантах, а вообще о тех людях русского происхождения, кто сражался бок о бок с французами против фашистской чумы, то их число окажется значительно больше. Чтобы не казаться голословной, процитирую несколько абзацев из парижской газеты «Русская мысль» за 5 – 11 мая 2005 года. За два дня до выхода этого газетного номера на кладбище Пер-Лашез был открыт монумент погибшим советским солдатам, участникам французского Сопротивления.

Вот что пишет об этом корреспондент газеты Валерий Ганчиков:

Еще в предвоенные годы своей миссионерской деятельности, окруженная людьми подчас не только бедными, бездомными, но и падшими, русская монахиня вызывала много нареканий от властей. Случались у нее и столкновения с французской администрацией. Разумеется, ее открытые и неосторожные действия не могли не вызвать пристального наблюдения со стороны гестапо и его прихлебателей. Спасение евреев и помощь им, по сути, поставили для матери Марии знак равенства между жизнью и смертью. И кстати, многие, кто знал ее давно и близко, не одобряли этой неосторожности. Одним из таких старых друзей оказался Дмитрий Бушен – тот самый Д. Д. Б., которому в 1912 году в «Скифских черепках» было посвящено стихотворение. В своих воспоминаниях он писал, как рискованно и не всегда осторожно действовала мать Мария в то время.