Иван Колышкин - В глубинах полярных морей

Керим на минуту задумался, потом улыбнулся:

— Добро, действуйте.

Затея с выстрелом понравилась всем. Одобрил ее и командующий флотом. С тех пор, возвращаясь из похода, лодки громогласно возвещали на всю главную базу о том, сколько ими одержано побед. Каждый выстрел означал одно потопленное судно. Обычай этот вскоре распространился за пределы бригады: он пришелся по вкусу и морякам надводных кораблей, и морским летчикам, которые возвещали о своих победах пулеметными очередями.

Для нас, подводников, сентябрьский поход «К-2» имел особое значение. За три месяца войны это был первый случай артиллерийской атаки неприятельского судна подводной лодкой. Не имели такого опыта ни черноморцы, ни балтийцы. Конечно, мы учились использовать артиллерию подводных кораблей и по морским и по воздушным целям — ведь не зря же на лодках стояли пушки. Но насколько эффективным может оказаться артиллерийский бой — об этом лишь строили предположения. Магомед Гаджиев первым среди нас показал пример тактически обоснованного применения лодочной артиллерии. Что ж, командирам подводных крейсеров этот пример пойдет на пользу.

[44]

«Наша старушка» — так называет экипаж «Д-3» свою лодку с оттенком ласкового уважения. И правда, у нас на флоте нет подводного корабля старше ее.

«Старушка» славится своей командой. Здесь многие моряки коммунисты. Настоящее украшение экипажа, его крепчайшее ядро — сверхсрочники. Старшина торпедной группы, бессменный парторг лодки мичман Анашенков, например, плавал на «декабристах» еще на Балтике. С ними он и пришел на Север в 33-м году. Под стать ему и боцман Нещерет, и старшины групп Бибиков, Туголуков. Как-то они подсчитали, что за время службы пробыли в море в общей сложности по три года каждый.

Такие люди сильны не только виртуозным знанием своего дела. Каждый из них — и учитель, и воспитатель молодых моряков, и живой носитель лучших корабельных традиций. А воспитанию молодежи здесь издавна уделяют очень много внимания. Краснофлотцам, прибывающим из учебного отряда, сразу же стараются привить любовь к кораблю. Каждого в обязательном порядке знакомят с книгой «История нашей лодки». Здесь кроме биографии корабля, знаменательных дат из его жизни записана и такая памятка для новичков:

«Нам предстоит вместе совершить немало походов. Северные моря закалят тебя. Здесь ты можешь стать отличным подводником. Твои близкие — отец, мать, братья, сестры, твоя любимая — будут гордиться тобой. Флаг нашего корабля — это боевое знамя, дарованное Родиной. Под этим флагом, в каких бы водах ни находилась наша лодка, она — островок нашей Родины для тебя, частица великой Страны Советов… Когда пробьет час боевой тревоги, наша «Д-3» пойдет в атаку на врага. У нашей партии учимся мы бороться и побеждать, мы, молодые силы трудового советского народа. И мы победим…»

В войну экипаж «Д-3» вошел сплаванным, закаленным, испытанным в штормах. Приятно находиться с такими людьми в море. И снова с хорошим чувством иду я на эту лодку, чтобы принять участие во втором ее боевом походе. В это плавание идет и начальник политотдела бригады полковой комиссар Алексей Байков.

[45]

В 16 часов 22 сентября из штаба флота мы получили «добро» на выход в море. На пирсе много провожающих. Нам желают боевых успехов и благополучного прибытия домой. Возвращаться нам не скоро — почти через месяц.

Швартовы отданы. Лодка отходит от пирса. Мы стоим на мостике, провожая глазами Екатерининскую гавань. А внизу военком корабля Ефим Гусаров обходит отсеки.

На первый взгляд Гусаров производит странное впечатление. Угрюмый, хмурый, с сердито насупленными бровями, он словно всегда чем-то недоволен. Ну какой, кажется, это политработник — от него люди за версту держаться будут. Но ведь бывает такое — на самом деле это добрейшей души человек, и к бойцам он относится с грубоватой, но всеми ощутимой любовью. Краснофлотцев не отпугивает его внешность: они хорошо знают характер своего комиссара. Он ведь третий год плавает на «декабристе».

С выходом из залива объявлена готовность номер два. Моряки собрались на политинформацию. Гусаров рассказывает о положении на фронтах, об обстановке на Севере и о задачах, поставленных перед лодкой в этом походе. По двум последним пунктам все в общем-то известно и ясно. А вот первый вызывает щемящее чувство тревоги. К тому, что положение на фронтах очень тяжелое и наши все еще ведут оборонительные бои, как-то внутренне притерпелись, привыкли, что ли. Утешает все-таки, что враг несет большие потери и наступление его рано или поздно должно выдохнуться. Но вот то, что немцы уже находятся на подступах к Москве, это наводит на тягостные раздумья. Хоть говорить об этом нельзя: могут воспринять как пораженческие настроения — люди нет-нет да и подумывают: неужели, как в 1812 году, придется оставить столицу?!