Илья Давыдов - Юность уходит в бой.

С опушки леса было видно, как над шоссе расстилался густой бурый дым. Горели восемь автомашин. Скособочившись, стоял подбитый броневик. Вскоре из облаков пыли и гари выскочили наши партизаны. Подгоняя пленных, они спешили к лесу. Дмитрий Коренков то и дело подхлестывал лошадь, которая тащила трофейную пушку.

Победа в этом бою была внушительной. Однако мы долго и тяжело переживали гибель нашего голубоглазого богатыря, бесстрашного боевого друга Александра Долгушина. Под впечатлением этой утраты я тогда посвятил Саше стихи.

Когда упоминается Днепр, у многих в памяти сразу всплывают слова Гоголя о его чарующей красоте или встают перед глазами картины величайшего ратного подвига советских воинов, форсировавших в сентябре 1943 года эту могучую реку. Мне первый раз довелось увидеть Днепр в июне 1943 года, когда наш отряд переправлялся на его правый берег у небольшого населенного пункта Кистини. На помощь «Славному» пришло все население этой деревушки. Крестьяне невесть откуда достали лодки, помогли нам вязать плоты, несмотря на то, что «фоккер» непрерывно обстреливал нас с воздуха.

Весть о нашей победе у Белого Болота и возле Камень-Рысковской докатилась сюда, за Днепр, раньше, чем мы туда пришли. Бойцов зазывали в избы, угощали картофельными лепешками. Это было кстати: наш неприкосновенный запас продовольствия кончился.

Такое поведение крестьян мы справедливо расценили как подвиг. Ведь незадолго перед нашим приходом оккупанты провели здесь жесточайшую карательную операцию под названием «Майский жук». Они начисто опустошили все населённые пункты, а многие сожгли. Населённые пункты Щипачи, Звонец, Слобода, Радомысль, Еленево, по которым теперь пролегал путь «Славного», фашисты ограбили до последнего зерна.

На правом берегу Днепра находилось уже немало партизанских частей и подразделений. В первые же дни пребывания там мы установили контакты с бригадами Ф. С. Тарасевича и 8-й рогачевской, с 277-м полком И. З. Изоха, с отрядами Марусова, Лебедева, Голощапова и Драчева. Все они тоже были наслышаны о нашей успешной [223] засаде на Гомельско-Могилевском шоссе и многочасовом бое с крупными силами карателей, который мы провели на следующий день возле Камень-Рысковской перед форсированием Днепра.

Что же произошло тогда, в начале июня, вблизи Днепра?

Как уже знает читатель, 4-го июня 1943 года наш отряд внезапным и мощным ударом из засады ошеломил противника и нанес ему тяжелый урон. Но затем к разгромленному вражескому подразделению подошло подкрепление, и бойцам «Славного» пришлось драться врукопашную, чтобы пробиться к лесу и уйти. Результаты этого боя были внушительными: сожжено восемь грузовых автомашин и одна легковая, подбит броневик, подорваны орудие и 50-мм миномет. Каратели потеряли несколько десятков солдат. Немалыми оказались и наши трофеи: 22-мм полуавтоматическая пушка с большим запасом снарядов, 50-мм миномет, 5 пулеметов, 60 автоматов, много карабинов и пистолетов, более 500 новых комбинезонов.

Ночью я подошел к небольшому костру, возле которого находился командир, чтобы доложить о раненых. Здесь был и помощник Рыкина — М. И. Каменщиков, только что возвратившийся из разведки. Его и без того худощавое лицо еще больше осунулось и потемнело. Вести он принес довольно невеселые. В село Белое Болото вошли вражеские танки, а в Краснице замечена немецкая кавалерия. Оба населенных пункта находились неподалеку, и гитлеровцы в любой момент могли нас атаковать.

Еще не успел Каменщиков закончить свой доклад, как к костру на конях подскакало несколько командиров местных партизанских отрядов. Они тоже сообщили о сосредоточении поблизости значительных сил противника и предложили, чтобы мы, пока не поздно, ушли вместе с ними за Днепр. Однако майор Шестаков вынужден был отказаться от их предложения: еще не подошла одна наша рота, не вернулись разведывательные и диверсионные группы. Они знали, что пунктом сбора является район Камень-Рысковской. Наш преждевременный уход отсюда поставил бы их в тяжелое положение.

Гомельские партизаны уехали. Мы остались одни. А от наблюдателей стали поступать уже более тревожные донесения: противник замечен в районе Сверженя. Вскоре мы услышали стрельбу совсем рядом — в Камень-Рысковской. [224]