Илья Давыдов - Юность уходит в бой.

На какое-то время мы остановились в поселке Новая Эстония, расположенном неподалеку от Козелкина Хутора. [174]

Здесь же находились штаб и санитарная часть отряда «За Родину», которым командовал И. А. Понасенков.

В начале войны Иван Александрович был младшим политруком. В боях под Лубнами с горсткой бойцов попал в окружение. Пробившись в родные места, на железнодорожную станцию Белоглавая, он установил связь с жуковскими партизанами, а позже и с нашим отрядом. Капитан Шестаков направил к нему тогда двух наших замечательных коммунистов — Василия Гордюка и Дениса Лысенко.

И вот мы встретились снова. Но теперь это была уже не группа, а полнокровный боеспособный отряд «За Родину». Выросли и наши посланцы. Гордюк стал заместителем командира, а Лысенко возглавлял разведку.

Здесь необходимо пояснить, что Василий Гордюк и Денис Лысенко — это двое из пяти уцелевших бойцов отряда Курыленкова. Остальные погибли в жестоком и неравном бою на подступах к Стародубу.

На следующий день к нам в санчасть доставили тяжело раненного партизана. Я узнал в нем старого знакомого Петра Гавриловича Борисова. Он находился в очень тяжелом состоянии: девять ран на руках и ногах были сильно загрязнены.

Во время операции в избу вошел невысокий подвижный человек со смуглым лицом.

— Может, вам помочь? — спросил он с порога.

— Спасибо. Уже заканчиваю. А вы кто будете?

— Павел Григорьевич Гриненко, врач отряда «За Родину», — представился он. — Мне о вас начальник разведки рассказывал...

Так я познакомился еще с одним коллегой. Наше знакомство переросло потом в дружбу.

Вскоре из клетнянского леса в поселок прибыли командир и комиссар одного из отрядов Константин Васильевич Рощин и Лев Михайлович Лещинский. С ними приехал и начальник медицинской службы. От Митропольского, ходившего к ним на связь, я слышал, что в этом отряде, состоявшем в основном из офицеров, оказавшихся в окружении, есть профессор хирург. Увидев его теперь, я даже оторопел от неожиданности. Передо мной в залатанной военной форме стоял доцент нашего медицинского института Николай Григорьевич Кузнецов. Он тоже узнал меня. [175]

Устроившись в моем тесном шалашике, мы проговорили всю ночь напролет. Я узнал тяжелую, но поистине героическую историю из жизни своего учителя.

Пятидесятилетний корпусной хирург, военврач первого ранга Н. Г. Кузнецов, оказавшись отрезанным от своей части, собрал группу таких же, как он, окруженцев и повел их к фронту в направлении Смоленска. В прифронтовой полосе гитлеровцы захватили их в плен.

Через два дня Николай Григорьевич бежал из колонны военнопленных. Блуждая по лесу, он встретил нескольких красноармейцев и опять создал группу. Но теперь военврач знал, что без оружия невозможно пробиться к своим. На шоссе Могилев — Рославль группа остановила вражескую штабную автомашину, захватила несколько автоматов и бросилась в лес. Но следом шла другая машина — с солдатами. Они открыли огонь. Раненный, Николай Григорьевич вновь оказался в плену. Там он заболел тифом. Пленные тщательно укрывали больного от лагерной жандармерии. Иначе его постигла бы участь многих сотен тифозных: фашисты их сбрасывали в огромный ров...

От верной смерти хирурга спас Хуан Родригес.

— Я вас сразу узнал, доктор! — радостно воскликнул он, когда первый раз Николай Григорьевич пришел в себя. — По Испании хорошо запомнил: вы делали мне операцию... Я счастлив помочь вам!

Бурная радость Хуана повлекла за собой новые неприятности. Слышавший его предатель донес фашистам, что Кузнецов — коммунист и воевал добровольцем в Испании. Комендант лагеря вызвал Николая Григорьевича к себе и, угрожая виселицей, потребовал, чтобы он публично отказался от коммунистических убеждений. За отречение фашист обещал отпустить врача.

Николай Григорьевич ответил, что он еще слаб для роли изменника, что ему нужно поправиться после болезни. Комендант не понял иронии пленного и отправил его долечиваться. Затем Кузнецова опять вызвали к коменданту. Николай Григорьевич увидел рядом с ним одного из своих московских знакомых врачей. У старого врача чуть сердце не лопнуло от гнева.

— Николай Григорьевич! — обратился тот. — Вам, как профессору, предлагают возглавить клинику в Могилеве. [176]

И опять хирург попросил отсрочки. Сутулясь и кашляя, он сказал:

— Дайте, господа, поправиться... В Борках у меня свояченица живет... У нее корова, куры... Разрешите поехать туда, отдышаться!