Илья Давыдов - Юность уходит в бой.

Партизанский бронепоезд был, разумеется, примитивный: маленький паровозик, несколько теплушек, защищенных мешками с песком, и две платформы с легкими пушками. Тем не менее с его помощью наши бойцы отбили несколько крупных атак противника.

Итак, наша группа, возглавляемая Шестаковым, уходила последней. Тяжело нам было расставаться с жителями Ивота. В отряде насчитывалось более двадцати местных юношей и девушек, которые пришли к нам в самые первые дни. Теперь они покидали родной поселок, а их родственники оставались — и Таисия Садовникова, сестра Николая и Ильки, и мать молодой учительницы Лиды Кузовковой, и родители Ани Польгуевой и ее юного брата. Не уезжали из поселка семьи Шурупова, Башкирова, Холопова, Дворецкого, Баранова и многих других. [172] Трудно было предугадать, как сложится их дальнейшая судьба.

Расставание еще более омрачилось гибелью самого юного партизана — Коли Курлапова, тоже местного жителя.

Как ни торопились мы с уходом, все же Шестаков решил задержаться и похоронить разведчика, со всеми почестями.

На кладбище состоялся траурный митинг. Анатолий Петрович произнес короткую речь. Прогремел троекратный залп.

Я всматривался в горестные лица людей,; и горло сжимали спазмы. Многие здесь были мне хорошо знакомы. Я часто бывал в поселке, оказывая жителям медицинскую помощь. Люди, казалось, забыли о себе, о том, что через день-два в их поселок нагрянут гитлеровцы. Они думали и беспокоились о тех, кто уходит. Нет, не только о своих близких, а о нас, москвичах, о нашем отряде. Мы уходили и боялись встретиться с вопрошающим взглядом Матрены Дмитриевны Кузовковой. Ее дочь, разведчица Лида, была на задании. Связь с ней оборвалась, и о судьбе командир пока ничего не знал.

А вскоре стало известно, что с Лидой стряслась беда Ее и Аню Польгуеву гитлеровцы схватили в селе Мужиново. После зверских пыток разведчиц перевезли в Акуличи и передали в руки гестапо. Но и изощренные гестаповцы не смогли заставить патриоток выдать тайну. Истерзанных, их расстреляли на кладбище.

Правда, Матрена Дмитриевна так и не узнала о гибели дочери. Через несколько дней после нашего ухода из поселка каратели сожгли ее в собственном доме...

...Доехав до Стари, мы оставили бронепоезд и пошли к Десне пешком. Путь предстоял неблизкий. К тому, же надо было пересечь сильно охраняемую железную дорогу Брянск — Рославль, а после форсирования реки преодолеть большой участок открытой местности.

Ночь была темная, но местные проводники ориентировались хорошо, особенно пожилой лесничий Тихон Герасимович Мортиков. Он безошибочно вывел нас к железнодорожной линии. Разведчики уползли вперед, а мы затаились в мокрой траве, в ста с лишним метрах от насыпи. Слышалось только тихое гудение проводов телефонной линии. [173]

Но вот вернулись наконец разведчики. Я услышал, как Семенов шепотом доложил командиру:

— В четырехстах метрах слева стоит бронепоезд. Мы установили мину... на случай, если двинется в нашу сторону.

Мы знали, что здесь курсирует вражеский бронепоезд, причем настоящий. Но то, что именно теперь он окажется на нашем пути, никто не предвидел.

Пауза затянулась. Мне показалось, что командир колеблется. Но нет, он просто выжидал удобный момент. Внезапно по железнодорожному полотну хлестнул мощный сноп света. Затем луч прожектора метнулся к лесу, и тотчас же бронепоезд открыл мощный артиллерийский и пулеметный огонь. Все вокруг загудело, над насыпью взвились осветительные ракеты. Стало светло как днем. Бойцы лежали не шелохнувшись, и, видимо, многие решили, что нас обнаружили.

— Спокойно, — раздался сильный и твердый голос Шестакова. — Он, холера, наугад стреляет!

И словно в подтверждение слов командира, вражеский бронепоезд перенес огонь на другую сторону дороги. А еще через две-три минуты стрельба и пляска прожектора оборвались так же внезапно, как и начались. Нас снова захлестнула кромешная тьма, вокруг опять воцарилась гнетущая тишина.

— Вперед! — прошелестела по цепи команда.

Развернутый по фронту отряд словно одним прыжком перескочил через насыпь и стремительно пошел к реке. А примерно через час бойцы, подымая над головами вещевые мешки и оружие, по горло погрузились в холодную Десну.

Над землей уже поднималось солнце. Река и прибрежные заливные луга были окутаны густым туманом.

Мы шли, увязая в раскисшей земле, падали, вставали и снова продвигались вперед...

Еще через день, 11 мая 1942 года, мы добрались до лесного поселка Витлус. Группы начальника разведки, комиссара и лейтенанта Чупеева находились уже там. Теперь «Славный» был в сборе, если не считать нескольких диверсионных групп, которые Рыкин отправил на боевые задания.