Илья Давыдов - Юность уходит в бой.

— Это не имеет значения, — уже без прежней натянутости ответил я. — Думаю, на столько, на сколько надо.

— Правильно думаете. Но все-таки у вас могут быть вопросы или просьба перед тем, как отправиться на такое серьезное задание.

Только после этих слов я вдруг по-настоящему понял действительный характер задания, его опасность и то, что имеет в виду генерал... Ответил волнуясь:

— Прошу в случае моей... задержки в тылу позаботиться о дочери. Она в детском доме. Я отослал денежный аттестат: половину матери, половину в детдом.

— Хорошо. Оставьте адрес детского дома. Девочку возьмем под свою опеку. Адрес матери тоже оставьте. Но почему вы ничего не говорите о вашей жене? У вас же есть жена!

Я окончательно стушевался.

— Есть конечно. Вступали в бригаду вместе. Потом ее направили куда-то, и я не знаю, где она теперь.

Генерал кивнул и посмотрел на командира бригады. Полковник Орлов доложил:

— Давыдова в радиошколе. В Уфе.

— Ну вот! — генерал развел руками. — Школа через день или два вернется в Москву. Жаль, что повидаться не сможете. Поговорите хотя бы по телефону. Товарищ Орлов, помогите связаться.

— Есть!

Генерал протянул мне руку:

— Желаю успехов и благополучного возвращения. Надеюсь, доверие оправдаете. Не забудьте, что вашему отряду дано наименование «Славный».

Я вышел вслед за командиром бригады в смежную комнату. Он долго и настойчиво вызывал то «Вымпел», то «Ландыш», потом передал мне телефонную трубку:

— Сейчас позовут. Говорите. [123]

В трубке сквозь треск и шорохи едва слышался чей-то голос. А я кричал:

— Ты это, Вера? Ты? Это я! Ты слышишь меня?

Но мы не слышали друг друга. Шестаков открыл дверь.

— Ну как, наговорился? Едем! Надо собираться.

Мы поехали в полк. В машине кроме меня, Шестакова и Пегова, теперь уже военкома, находились трое медведевцев, начальник штаба будущего отряда старший лейтенант Иван Семенович Медведченко и Василий Васильевич Рыкин — наш начальник разведки.

Москва еще спала. На рассвете сон у людей особенно крепкий. К тому же им не надо укладывать вещевые мешки и вспоминать, нет ли еще каких-то нерешенных вопросов.

Вестибюль возле медчасти был заставлен лыжами, оружием, вещевыми мешками. Там же грудой лежали новые валенки и пропахшие нафталином армейские полушубки.

Военфельдшер Евгений Мельников, студент-медик и спортсмен-пловец, оказался веселым и расторопным человеком. Он хлопотал возле медицинских упаковок. Медицинского груза набралось порядочно.

— Может, оставим часть, товарищ начальник? — спросил Евгений.

Я кивнул в знак согласия. И без наших упаковок солдатам предстояло поднять на свои плечи большие тяжести. Тут были и взрывчатка, и запасные батареи для рации, и боеприпасы, и семидневный запас продуктов. Генерал обещал сбросить отряду груз, как только мы подготовим базу в тылу противника.

Нас провожали однополчане. Они знали, что и сами рано или поздно пойдут за линию фронта выполнять специальное задание.

С нами отправлялась и Мария Петрушина. Для всех это было неожиданностью. В кабинете генерала о ней не было разговора. Она находилась в отряде Горбачева, который ушел раньше, но в дороге повредила ногу. Лечилась в полковом лазарете и побывала у генерала после того, как мы от него уехали: настояла послать ее вместе с нами. [124]

Девушки одобрили ее настойчивость. Конечно, сказали они, никто не имеет права запретить сражаться за Родину. Они все уже подготовили себя к этому. А маленькая аккуратная Зоя Первушина даже примерила чей-то большой вещевой мешок. Потом предложила:

— Давайте на прощание присядем!

Вошел секретарь партбюро полка Василий Сергеевич Пегов. Он был уже в полном снаряжении и не скрывал радости, что назначен военкомом отряда. Пришел Шестаков. В вестибюле собиралось все больше красноармейцев и командиров. Появились Зевелев, Никольский, Утевский. Вслед за ними Прудников. Я услышал негромкий голос комбата:

— Значит, отправляешься? А я думал, со мной пойдешь: я тоже готовлюсь с отрядом.

— Может быть, встретимся там, — ответил я.

Оглядев собравшихся, увидел Зину Чернышеву и вспомнил, что не успел написать ей рекомендацию в партию. Подошел к ней. Девушка стала очень серьезной. Сказала искренне:

— Вы знаете, я подумала... Но ведь я еще ничего не сделала! А за доверие — большое спасибо!

Девушки и бойцы уже пели. Запевала Зоя Первушина. Чудесная, добрая Зайка! Она смотрела на нас искрящимися от восторга глазами, считая героем едва ли не каждого отъезжающего.