— Своих не разбирает, холера! — выругался Шестаков.
Потом стало тихо. Все наши прошли. Перед нами был только противник. На взгорке виднелись два немецких танка, но они не стреляли. В напряженной тишине слышался осипший, беспокойный голос радиста:
— «Кама», я «Волга»! Я «Волга»! Войска прошли! Ожидаю приказа! [91]
Радиста не услышали. А в хмуром небе послышался гул.
Из облаков выплыло звено «хеншелей». Справа и слева от шоссе взметнулись султаны разрывов. Танки снова открыли огонь.
— У них, видать, связь работает! — зло сплюнул Шестаков.
Но связь работала и у нас. К нам стремглав летел мотоцикл. Это Хосе.
— Шестаков! Где Шестаков?! Взрывать! — кричал он.
Начальник штаба поднялся:
— Вперед, орелики! К фугасам! За Родину-у!
Наступила тяжелая пауза. Мне казалось, что никто, кроме самого Шестакова, не сможет подняться: кругом рвались бомбы и снаряды, скрежетали пулеметные и автоматные очереди. Но нет! Между фонтанами взрывов выросли фигурки людей. Сгибаясь, побежали к шнурам. Впереди Шестаков и Шаров. За ними Лазнюк и Егорцев, парторг батальона Гудков, лейтенант Слауцкий. Затем их опередили Худолеев, Чихладзе, Кругляков, Юдичев, Лягушев, Дешин. Следом бежали фельдшера Молчанов, Петрушина, Павлюченкова... Увидел на бегу и Володю Утевского. Вместе со всеми он торопился поджечь шнур. Где-то в уголке памяти на миг шевельнулось воспоминание о секретаре парткома Марии Утевской: она просила меня присматривать за Володей — он такой юный...
Красноармейцы подбегали к шоссе и отскакивали назад. По снегу ползли тонкие струйки дыма. И как-то внезапно десятки взрывов, слившись в один, раскололи воздух. Образовалось густое, черное облако. А люди, не ожидая, когда осядут комья и пыль, бежали к другим фугасам. И новые десятки взрывов сотрясали землю. Самолеты противника, прошивая очередями густую пыль, пытались отогнать батальон от дороги. Но тщетно. Бойцы медленно отходили в сторону Солнечногорска. А вслед за ними раздавались взрывы. В воздух тяжело вздымались куски асфальта и комья земли.
Машина Морозова застряла у лесной опушки. К ней подбирались немецкие автоматчики.
— Отделение! Дай отделение! — дернул я за рукав начальника штаба.
Шестаков, казалось, не слышал меня. Он следил за танками. [92]
— Пошли взвод Бреусова с гранатами! — крикнул он Лазнюку. Потом, взглянув на меня, добавил: — Выдели отделение доктору!
Отделение Круглякова ринулось к танкам, а Кругляков, Худолеев и еще один боец с ручным пулеметом открыли огонь по автоматчикам. Остальные бойцы навалились на кузов «санитарки» и вытолкнули ее на дорогу. Автоматчики были уже близко. Кругляков и Худолеев бросили в них гранаты и крикнули мне:
— В машину! Мы прикроем!
Я вскочил в машину. Морозов погнал ее через рытвины и канавы. Вдогонку летели пули. Несколько снарядов послали и танки. Тогда водитель на ходу открыл мою дверцу:
— Вылезайте! Ползите!
Я не собирался оставлять его одного. Но вдруг почувствовал, что вываливаюсь из кабины и лечу в снег. Морозов меня вытолкнул. Машина рывками пошла вперед. Вслед за ней летели разноцветные огоньки — трассирующие пули. Я пополз по канаве.
Отделение Круглякова вскоре отогнало автоматчиков.
Возле Покровки роты собрались. Там я отыскал Морозова. Бойцы окружили санитарную машину и считали пробоины. Их было много — маленьких и больших. Один из снарядов разворотил заднюю дверцу кузова. Другой прошил спинку сиденья и ветровое стекло. Непонятно, как уцелел водитель.
— А вы не хотели уходить, — натянуто улыбаясь, сказал Александр Морозов.
Я крепко пожал ему руку.
— Запомни на всякий случай: двадцать третье число, ноябрь.
Противник где-то остановился. За нами на полтора десятка километров лежало взорванное шоссе. А в воздухе еще висело густое, черное облако пыли.
Батальон двинулся в новый район. Изнуренные солдаты на ходу клали в рот горсточки снега. Позади урчала «санитарка». Покалеченная, она все-таки шла: Морозов кое-как ее подремонтировал. Я шагал рядом с Шестаковым. [93]
Пройдя немного по шоссе, мы увидели большую воронку от авиабомбы и исковерканную санитарную автомашину какой-то части. Вокруг валялись пакеты с ватой, бинты, марля, склянки, порошки. Здесь же лежала убитая девушка с медицинской эмблемой на зеленых петлицах. Неподалеку распластались еще два трупа в черных куртках и шлемах. Танкисты. Несколько часов назад они просили подбросить их к Солнечногорску. Всех похоронили в одной могиле.
Читать дальше