Роберт Твиггер - Злые белые пижамы

Он говорил, зеркало содержит старый образ, поскольку мы смотрим в зеркало старыми глазами, ища необходимое сходство, поскольку помним своё непосредственное изображение. Наше сознание вынуждает нас объединять то изображение, которое видим, с прошлыми изображениями, создавая ложную непрерывность. Но мы новы каждое мгновение. Каждый миг мы можем сломать старый образец, который является только умственной конструкцией, и создать что-то новое. Каждая клетка вашего тела, говорил Кристоф, отличается от клеток, которые были частью вас шесть месяцев назад. Это аналогия. В действительности мы пойманы в ловушку, желая быть такими же, как и наша ложная личина, которую мы используем для жизни и называем «Я». Но это заблуждение. Вы знаете, кто вы есть на самом деле? Разбейте зеркало и узнайте. Отделите себя от прошлого, непрерывного я, и чувствуйте вечное настоящее. Это значение Кагами Бираки — шанс бросить взгляд на действительность, которую мы скрываем обыденностью каждодневной жизни.

Зеркало в додзё было огромно и стоило более 15 000 $. Прикасаться к нему во время обучения было одним из серьезных нарушений этикета. Каждый день его полировали до безупречного вида шестеро сэншусей, Малыш Ник делал это дольше, чем кто-либо другой в его секции. На церемонии, конечно, фактически не было разбито ни одно зеркало.

Мы наблюдали японских учителей, тренирующихся для выступлений. Самый молодой учи-деши , Йоджи, резиновый человек, был в паре с младшим Шиода. Никто не завидовал ему, но если кто и мог избежать травм из-за зверской скорости Шиода, то это был Йоджи.

В ночь перед демонстрацией я поздно ушел из додзё. Из тренировочного зала я услышал повторяющиеся хлопки чьих-то страховок. Я заглянул в дверь и увидел Йоджи в сумраке, он страховался и страховался без света, ударяясь о мат и подпрыгивая со сдержанной изящностью, и страховался снова. Я тихо закрыл дверь, оставив эту самоотверженную практику. Звуки страховки проникали наружу из окон додзё, доносясь до меня, пока я отмыкал свой велосипед и устанавливал свет, чтобы поехать домой.

Перед церемонией сеншусей были выделены для того, чтобы сделать триста чашек сладкого бобового супа. Кухня додзё была набита битком японцами и иностранцами, которые разрывали пластиковые пакеты рисовых пирожных и вываливали их в пузатые супницы с кипящей водой. Даже Чино помог, открыв несколько пакетов изящными и точными движениями, при помощи ножниц. Перерыв назначили таким образом, чтобы мы могли быть свидетелями показательных выступлений, которые должны были пройти перед приемом пищи.

В додзё было полно людей: студенты всех возрастов, болельщики, семьи студентов и матери детей, обучавшихся днем в детских группах. Спонсоры, серьезные пожилые японцы в одинаково темных костюмах, сидели в линию на заранее приготовленных сиденьях. Остальные сидели позади либо стояли, так как свободных мест больше не было.

После речей и множества поклонов демонстрация началась. С самого начала стало очевидно, что учителя очень старались. Даже Андо так измочалил Сато, обычно такого спокойного и сдержанного, что тот запыхался, спотыкался и выглядел совершенно сумбурно после молниеносного дзю вадза . С выступлением каждого учителя демонстрация становилась все более жесткой и суровой. Без сомнения, они отчаянно старались произвести впечатление на стариков, которые бесстрастно сидели в своих костюмах, не произнося ни слова. Шиода младший «рубил», «резал» и швырял Йоджи, что точно должно было кончиться травмой. Но Йоджи, всегда улыбчивый и столь же быстрый, как и Андо, вставал, чтобы атаковать снова и снова, не обращая внимания на всю серьезность бросков. Шиода считали мерилом жестокости. Его демонстрация прошла без травм. Конечно, теперь-то уж предел достигнут, остались только выступления Накано и Чида.

Кикучи атаковал Накано с самоотверженным ударом и был брошен, а затем пригвожден к мату. В этом положении Кикучи не мог пошевелиться. Он лежал лицом вниз на мате с одной рукой, поднятой вверх за спину. Накано присел у головы Кикучи и взял в замок эту руку. С ужасающей стремительностью он перенес всю массу своего тела на его руку, чтобы сжать замок. Раздался громкий треск, слышный во всем додзё. Рука Кикучи была сломана.

Чида вздрогнул от этого бессмысленного зверства, позволив каждому увидеть, что он был рассержен.

Кикучи был беззащитен. Он предоставил свою руку старшему учителю для того, чтобы тот мог продемонстрировать, как обездвижить человека в безопасной манере. Учитель, причудливо подстриженный Накано, не оправдал его доверия, поломав его руку как какую-нибудь сухую деревяшку. Кикучи резко дернулся к его ногам и только потом закричал от боли. Накано и учи-деши оттащили Кикучи к боковой линии. Последовало обсуждение того, должна ли продолжаться демонстрация. Голос одного из мрачнолицых спонсоров потребовал, чтобы демонстрацияпродолжалась.