Владимир Порудоминский - Даль

Шестнадцатилетний «морской гвардеец» Владимир Даль в «дневном журнале» учебного плавания, пожалуй, слишком много пишет о том, что увидел на суше. В журнале подробно описаны города Швеции и Дании. Особенно охотно сообщает Даль о «музеумах», кунсткамерах, мастерских. Перечисляет изрядное количество предметов, привлекших внимание любознательного гардемарина. В стокгольмском музее, например, видели модели рудных насосов, машины для забивки свай, пильной мельницы, телеграфа, а также «стул на колесах, на коем сидящий человек с довольною скоростью сам себя подвигает». Побывали в шведской деревне. Осматривали датскую королевскую библиотеку. Датские кадеты подарили Далю не какую-нибудь картинку с изображением морского боя — стихи. Нельзя ли углядеть во всем этом хоть тоненькую ниточку, которая тянется от юноши в морском мундире к всезнающему старику в халате.

Рассказывая о плавании на бриге «Феникс», можно описать, к примеру, захватывающую сценку. Гардемарин Павел Нахимов, будущий адмирал, взбирается на марс (так называется площадка на самом верху мачты) и спускается оттуда на палубу по веревке вниз головой.

Или нарисовать трогательную картину. В загородном дворце принимает гардемаринов шведская королева. Дама в голубом шелковом платье и шляпе с большими перьями приказывает подать гостям лимонаду, разрешает гулять по саду, разрешает даже ягоды рвать.

Или изобразить, как в Эльсиноре, на том месте, где Гамлету явилась тень отца, гардемарины разыграли сцену из Шекспировой трагедии. (Потом их пригласил настоящий принц датский — Христиан. Он не жил в сером замке, похожем на скалу, — жил в летней резиденции, зеленой и солнечной. Немолодой благополучный мужчина Христиан, у мужчины жена, принцесса Луиза, десятилетний сын Фердинанд. При летнем дворце принца — хорошо налаженное хозяйство: искусно вскопанные огороды, гладкий, чистый скот, сытая домашняя птица.)

Можно сложить милую, полную завлекательных подробностей новеллу о плавании гардемаринов на бриге «Феникс», Но полезнее, наверно, попытаться понять, что принесло это плавание «морскому гвардейцу» Владимиру Далю, о чем принудило задуматься, какие следы оставило в его характере, в жизни его.

Плавание практически завершало, подытоживало пройденный в корпусе курс морских наук. Гардемарины выполняли на судне поочередно матросские и офицерские обязанности. Далю повезло: обычно гардемарины плавали по «Маркизовой луже» — так «в честь» морского министра маркиза де Траверсе окрестили флотские Финский залив. А тут вдруг настоящий поход к дальним берегам — в Швецию и Данию.

В плавание из всего корпуса назначили двенадцать лучших. Наставник у практикантов оказался тоже отменный — лейтенант флота, поэт, академик князь Сергей Александрович Ширинский-Шихматов. И судно для похода избрано было великолепное — бриг «Феникс». Красивейший корабль на флоте; к тому же и быстроходный — делал двенадцать с половиной узлов.

Пополудни 28 мая 1817 года вступили под паруса, отплыли. Но не случайно во времена парусного флота приказ отплывать заканчивался словами: «При первом благополучном ветре имеете отправиться в назначенный путь». Ночью ветер резко переменился, пришлось возвращаться в Кронштадт. Лишь через двое суток ветер позволил сняться с якоря.

С первых же дней плавания выяснилось, что Даль — никудышный моряк. Он знал наизусть все команды, точно определял местонахождение судна, прокладывал курс, но, едва крепчал ветер и волны одна за другой подкатывались под корабль, юный «морской гвардеец», цепляясь за снасти, уползал в каюту. У Даля получалось по матросской поговорке: «На воде ноги жидки».

Но море приносит ощущение простора, чувство свободы. В море тоже служба, тоже колокол, и все же ощущение простора переполняет человека, чувство свободы не покидает его.

После мрачноватых коридоров-галерей — ширь и высь неоглядные. После тесного и жесткого мундира — просторная парусиновая куртка. Ветер ласкает обнаженную шею, вышибает слезу, едко щекочет ноздри, врывается в легкие. Ладони потемнели, от них пахнет смолой; и первые мозоли застыли на непривычных к матросской работе ладонях янтарными смоляными каплями…

В памяти Европы свежи были недавние сражения: мальчиков принимали с почетом не только как юных российских моряков, но как представителей народа, поборовшего непобедимую прежде Наполеонову армию. Гордость за свой народ укрепилась в гардемаринах.