Евгений Бунимович: Девятый класс. Вторая школа

Лекции нам читал (и кстати, неплохо) профессор-математик по прозвищу Вовуля. Приходил он на лекции в разной степени поддатости, а когда перед выпуском понадобилась его подпись на рекомендации в МГУ, Вовуля исчез вовсе. На след меня навели студенты, и я настиг его у стойки ресторана «Гавана».

Сами студенты вели у нас семинары. На семинарах кто хотел — учился, кто не очень — не очень. Наши девчонки кокетничали со студентами напропалую, особенно на зачетах по математическому анализу. Студенты были с мехмата, лишь на два-три года старше нас, они терялись, смущались, краснели и практически сразу отпускали коварных девиц с заветными «зачетами». А мы сидели часами, мучились, решали трудные задачи, незаметно смахивая с изможденных лиц скупые мужские слезы.

Уроки по школьной математике вел флегматичный учитель Алексей Петрович Ушаков, которого все именовали Бегемотом — и точнее его не назовешь. Дело тут не только в изрядном внешнем сходстве. Грузный и грозный, иногда Бегемот бывал даже добродушен, даже остроумен, но добродушен и остроумен именно так, как может быть добродушен и остроумен бегемот.

Задавал он помногу, между номерами домашнего задания любил ставить не запятую, а тире. На попытки оправдаться, что просто не успел сделать все, что задано, произносил неизменное: «Не успел — значит, неуспевающий».

В теорию Бегемот особо не углублялся. Наличие аксиоматики объяснял незатейливо: «Что-то надо же принять за очевидный факт». Готовил нас к поступлению занудно, но достаточно эффективно. Особенной любовью у него пользовалась не менее, чем он сам, занудная книжка «Логарифмические и показательные уравнения и неравенства» автора со смешной фамилией Бородуля, личным знакомством с которым Бегемот гордился и, задавая из этого Бородули очередную порцию задач, обязательно называл его по имени-отчеству.

Особенности мышления и поведения матшкольников редко ставили толстокожего Бегемота в тупик. Но бывало — как в истории про Зацмана и рубль…

Середина урока математики, Бегемот чинно плывет меж рядами парт, диктует условие задачи. Открывается дверь. Входит опоздавший Зацман.

Здоровый, немногословный и невозмутимый Зацман (ныне доктор наук) обладал одной характерной особенностью. Если можно было найти иное толкование условия задачи и — соответственно — совершенно другое ее решение, которое не предполагалось ни учителем, ни авторами, Игорь именно его и находил. Это было бы солидным бонусом, а не проблемой, если бы Зацман одновременно находил и подразумевавшееся авторами общедоступное толкование условия вместе с тривиальным решением. Но это Игорь видел далеко не всегда.

И вот погруженный в себя Зацман молча проходит от двери к столу учителя. Все так же молча, ни на кого не глядя, он кладет на классный журнал рубль и неторопливо направляется к своему месту.

Класс замер. Даже Бегемот онемел.

Рубль по тем временам — это не так много, но и не так мало. Примерно как сейчас сотня… Но дело, конечно, не в самом рубле. Никто не находил объяснения происходящему. Но, зная Игоря, мы понимали, что объяснение есть.

— Что это? — указывая пальцем, но не дотрагиваясь до купюры, с брезгливым ужасом спрашивает Бегемот.

— Рубль, — отвечает Зацман. Как и положено математику, он дал ответ абсолютно точный, но никак не проясняющий реальную ситуацию.

Бегемот, естественно, воспринял ответ как издевательство.

— Немедленно заберите! — грозно рычит Бегемот.

— Не заберу, — отвечает Зацман.

— Нет, заберите! — Бегемот выходит из себя.

— Не заберу, — все так же спокойно говорит Зацман и, наконец осознав, что почему-то не всем все происходящее понятно, добавляет: — Он не мой.

После долгих препирательств выяснилось, что рубль лежал под дверью, и последующие действия Зацмана были по-своему очевидны, но только в его системе координат. Он увидел этот злополучный рубль, поднял, в карман не спрятал (честный), а положил на стол учителя — может, кто будет искать. То, что эти абсолютно логичные манипуляции требуют каких-то пояснений, ему в голову прийти просто не могло.

Почему именно этот эпизод запомнился до мельчайших подробностей? Бог весть. Больше про Бегемота вроде и вспомнить нечего. Однако в учебнике биологии справедливо отмечено: «Несмотря на широкую известность, во многих отношениях бегемот изучен недостаточно». Много позже я узнал, что под доносом на школу стояла подпись и нашего Бегемота.