П. Люкимсон - Царь Давид

Между тем Авенир тоже не терял даром времени, укрепляя позиции Иевосфея и приводя к присяге ему одно колено задругам. Первым делом он, разумеется, добился поддержки Иевосфея его собственным коленом Вениамина, затем коленами Асира и Ефрема. Наконец, о готовности признать Иевосфея царем заявили советы старейшин одиннадцати колен, то есть всех еврейских колен, кроме колена Иуды, после чего Авенир решил, что пришло время возвести Иевосфея на трон.

"Сорок лет было Ишбошету, сыну Шаула, когда он стал царем над Исраэлем, и два года царствовал он, только дом Иудин был за Давидом. И было всего времени, в которое Давид царствовал в Хевроне над домом Иудиным, семь лет и шесть месяцев" (II Сам. 2:10-12).

Из этого отрывка, а также из фразы "И длительна была распря между домом Шаула и домом Давида, и Давид все больше укреплялся, а дом Шаула все больше ослабевал" (II Сам. 3:1) большинство библеистов делают вывод, что Авениру понадобилось долгих пять лет, чтобы привести к Иевосфею одиннадцать израильских колен. Однако, несмотря на присягу совета старейшин, внутри каждого колена находилось немало тех, кто считал Давида куда более достойным звания царя, и по мере того, как Иевосфей демонстрировал свою слабость и бездарность как правителя, таких людей становилось все больше – "и Давид все больше укреплялся, а дом Шаула все больше ослабевал".

Страшные события, последовавшие спустя два года после официального восшествия Иевосфея на трон (на седьмой год правления Давида в Хевроне), были лишь прямым следствием выявившейся полной "профнепригодности" последнего сына Саула как царя.

Другие комментаторы Писания и ученые, остающиеся сегодня в меньшинстве, считают, что два года правления Иевосфея пришлись на первые два года правления Давида в Хевроне и именно столько продолжалась война между двумя царскими домами. Последующие пять лет, по их мнению, Давид правил из Хеврона всеми двенадцатью коленами, по-прежнему совершая разбойничьи набеги на соседей и накапливая силы для полномасштабной войны с филистимлянами.

В любом случае отношения между двумя еврейскими царствами – царством Давида и царством Иевосфея – в этот период и в самом деле были крайне напряженными. И хотя обе стороны явно не хотели вступать в братоубийственную войну друг с другом, избежать ее все же не удалось.

"И вышел Авнер, сын Нера, со слугами Ишбошета, сына Шаула, из Маханаима в Гивон. А Йоав, сын Церуйи со слугами Давида вышли и встретили их все вместе у пруда Гивонского; и разместились те на одной стороне пруда, а эти на другой стороне пруда. И сказал Авнер Йоаву: пусть встанут юноши эти и позабавятся борьбою пред нами. И сказал Йоав: пусть встанут. И встали они, и вышли счетом двенадцать биньяминян от Ишбошета, сына Шаула, и двенадцать из слуг Давида…" (II Сам. 2:12-15).

Гивонский пруд, бывший самым большим искусственным водохранилищем того времени, являлся, по всей видимости, еще и одним из излюбленных мест народных собраний. В осенние праздники, когда евреи символически вытряхивают из своих карманов в воду грехи, или в день молитвы о дожде у этого пруда собирались толпы народу из разных колен. Некоторые комментаторы Писания считают, что встреча двух отрядов из двух враждебных лагерей – лагеря Давида и лагеря Иевосфея – произошла там совершенно случайно. Другие убеждены, что армии двух царей заранее договорились встретиться у Гивонского пруда, чтобы в бою выяснить, наконец, кто же именно из этих двоих должен стать полноправным монархом и возродить единое Еврейское царство.

Когда же они встретились, возникла заминка. Каждая армия заняла позицию на своей стороне пруда, но ни одна не желала вступать в бой первой, чтобы именно на нее пало обвинение в начале братоубийственной войны – обвинение, которое могло перечеркнуть в глазах народа результаты самой победы.

В поисках выхода из этой ситуации многомудрый Авенир и предложил, чтобы, подобно тому, как некогда Голиаф хотел решить исход сражения в поединке между двумя сильнейшими воинами, отношения между Давидом и Иевосфеем были выяснены в ходе борьбы между молодыми воинами с обеих сторон. При этом было решено, что каждая сторона выставит по двенадцать бойцов – ведь спор шел о том, кому быть правителем двенадцати колен Израилевых.

Все исследователи Библии подчеркивают, что из самого ее текста следует, что Авенир не хотел кровопролития. Если переводить сказанные им Иоаву слова буквально, то они звучат так: "Пусть встанут юноши и поиграют перед нами". Речь шла именно о военной игре, и не более того. Но слишком высока была ставка в этой игре, слишком уж хотелось каждому из ее участников принести победу своему господину и тем самым заслужить высочайшие почести, так что в результате в какой-то момент игра превратилась в жестокую схватку, в которой обе стороны взялись за мечи. Исход этого поединка оказался трагическим и символичным: