Татьяна Егорова - Андрей Миронов и Я

После обеда нас пригласили в гостиную. Мое воображение стало рисовать освещенную залу, блестящий паркет, лакеев со свечами, струнный оркестр. Но открылась дверь, и я увидела комнату, где стояла мебель, которую как будто бы только что привезли и не успели расставить. Старинные шкафы, столики, бобики толкали друг друга. На стенах – рисунки в рамах. «Это рисунки Малявина, Коровина, Добужинского, – говорит графиня, показывая на них, – с Добужинским мы очень дружили». «А это?» – спрашиваю я. – «А это прижизненный портрет Великой… Екатерины». Горы мешков с благотворительной помощью, которые они не знают, как отправить в Россию. Рояль. Довольно запыленный. На пюпитре фото – дочь с мужем и ребенком, рядом – фото племянницы с президентом Бушем (первым) и его женой. И еще фото. «А это, – говорит взволнованно графиня, – наследник португальского престола его королевское высочество Герцог Браганцевский – Дон Дуарте Браганза – наш друг, и если там случится революция, он станет королем», – сказала графиня, с улыбкой надежды на ближайший переворот. Стало темнеть. Простились с графом и графиней Бобринскими, обнялись, поцеловались. Не только с ними – с целой эпохой истории России, с «детьми», избежавшими Катастрофы в России и нашедшими себе приют за океаном, в далекой Америке. Что стало бы с ними на родине? Наверное, просто получили бы пулю в затылок в 1917 году. А в Америке они, дети России, доживают свой век под теплыми лучами уходящего солнца и волнующий трепет листьев векового дерева. Оставили им книгу «Андрей Миронов и я», как мост между Россией ушедшей и Россией настоящей. Прочтут ли? Думала ли я, что Андрюша и наша с ним история попадут в графские руки потомков Екатерины Великой!

Перед вылетом в Москву, в Нью-Йорке, говорю с неугомонной Зоей Германовной из Филадельфии, нашим американским антрепренером.

– Таня, мне передали по секрету… здесь же все сразу становится известно… Одному знакомому звонил Ширвиндт из Москвы и в бешенстве орал: «Кто пригласил Егорову в Америку?» А я и не скрываю, что я. Не даю я ему покоя. Даже в Америке.

На аэродроме один из моих друзей передал мне последний выпуск «Нового русского слова». Лечу в самолете – читаю.

«Кое-что из личной жизни Андрея Миронова»

Сразу думаю – кто? Оказывается, Фурманов. Концертный антрепренер Миронова и Голубкиной. Статья не об Андрее, а обо мне. В американской газете, как раз в момент моих успешных гастролей в США. Какое больное желание унизить меня и Андрея!

«Для театрального мира это совершенно обычная ситуация, – говорит Фурманов, – когда известный артист ухаживает за вчерашней студенточкой. Так же, как приходит на стройку юная штукатурщица, а на нее кладет глаз опытный прораб».

Господи! Как им не надоест писать пасквили обо мне. Исписались все, остался один – Фурманов. И понятно, с чьей подачи.

Когда я пришла в театр, Андрей еще не был известным артистом. Мы были очень молоды, и первые письма с объяснениями в любви он мне написал только через три года. Для молодости три года – это целая вечность.

Фурманов завершает свое интервью заявлением, что я – сумасшедшая. Ну что ж, не оригинально. Статья – анонимный экспорт из России – интервью без подписи. Кто же сумасшедший? «Юная штукатурщица» состоялась как личность и писатель, а «опытный прораб, положивший на нее глаз», стал великим артистом.

Москва. Ноябрь 2000 года.

Жизнь сама пишет заключительную главу моей театральной истории. В газете «МК» в ноябре вдруг появляется статья Марины Райкиной, где она гневно обрушивается на стариков-режиссеров, которыми, мол, засижены все наши театры и которые управляют труппой из постели по телефону. «Ага, – думаю я, – статья инспирирована наверняка Александром Анатольевичем». Ширвиндт наконец решил захватить театр Сатиры. Все давно продумано, подготовлено, осталось только взять почту и телеграф. В подтверждение моим догадкам получаю еще одну статью – из газеты «Новые известия», Филиппова, под названием «Корректная рокировка. Валентину Плучеку предложено оставить руководство театром Сатиры».

«В последние годы Валентин Николаевич сильно сдал: он нечасто приезжал на работу, и дело катилось само по себе. Но театр – это большое, сложное производство, и сильный, энергичный лидер ему необходим. Александр Ширвиндт – наиболее вероятный претендент на роль главного, но что он представляет из себя в качестве организатора театрального дела, пока неизвестно. Неясно, что он вообще хочет от своего театра, какова его художественная платформа и чего от него нужно ждать.