Владимир Малюгин - Жизнь такая, как надо - Повесть об Аркадии Гайдаре

Гайдар узнал, что в Киеве действует несколько тимуровских команд. Одна из них, которую возглавил Юра Карпуненко, насчитывает сто пионеров. Это очень обрадовало Гайдара — значит, книга написана не зря, она помогает людям бороться с фашистами. И еще друзья-корреспонденты рассказывали, что в середине августа с передовой прибыл боец и привез в Киев 900 писем фронтовиков, написанных для родных и близких, проживающих в Киеве. Конечно, одному бойцу невозможно разнести все письма по адресам, а почта тоже не скоро бы справилась с этим делом.

Что делать? Боец решил идти прямо в горком комсомола и попросил как можно скорее доставить весточки с фронта. Горком вызвал тимуровцев, и письма в тот же день были доставлены по адресу.

«Молодцы тимуровцы! — думал Гайдар. — Они нашли свое место в общей борьбе с врагом». А он напишет еще не одну книгу о том, как и что надо делать пионерам в эти трудные дни. Обязательно напишет!

Фашисты все наступали.

На Киев враг бросил все роды войск. Но советская артил лерия остановила наступление врага. Ни сильный минометный огонь, ни бомбежка с воздуха не испугали артиллеристов. Фашисты сбросили специальные листовки, в которых предупреждали, что советским артиллеристам не будет никакой пощады, если они попадут в плен. Но те только посмеялись над листовками: они вовсе не собирались сдаваться в плен и еще сильнее и еще точнее били фашистов.

За всю свою жизнь Гайдар два раза сказал неправду: в Арзамасе, когда он соврал, что ему не четырнадцать, а уже шестнадцать лет, и в Москве перед отъездом на фронт, когда уверял своих друзей, что не будет больше воевать, что его дело на фронте — только писать.

Разве мог утерпеть бывший командир полка, если он как раз находился в тех местах, где начиналась его боевая юность? Если в этом старинном городе стояло до сих пор здание киевских командных курсов, откуда он ушел на фронт драться с петлюровцами?

И он снова уехал на передовую.

Вечером Гайдар вернулся в гостиницу «Континенталь» усталый, в изодранной гимнастерке, с исцарапанным лицом. В руках у него был немецкий автомат — трофей, взятый в бою. Отдыхать некогда, надо писать статью для «Комсомолки». Он сам видел бой, участвовал в нем и знает, как храбро сражались бойцы.

Вместе с корреспонденцией Гайдар отправил небольшое письмо Доре Матвеевне:

«…Пользуясь случаем, пересылаю письмо самолетом. Вчера вернулся, а завтра выезжаю опять на передовую, и связь со мною будет прервана. Положение у нас сложное… Посмотри на Киев, на карту — и поймешь сама. У нас на центральном участке положение пока благополучное. Крепко тебя целую. Личных новостей нет. На днях валялся в окопах, простудился, вскочила температура, но я сожрал 5 штук таблеток — голова загудела, и сразу выздоровел.

Будь жива, здорова.

Гайдар часто ходил к Днепру и сверху, с горы, смотрел на синюю ленту реки. Над Днепром с криком носились острокрылые чайки. А там, недалеко, в Каневе, фашисты уже надругались над могилой Тараса Шевченко. Враг ничего не щадил. Гайдар уже много слышал о зверствах фашистов, он видел своими глазами изувеченных детей и матерей, и ненависть переполняла сердце к этим незваным пришельцам в грязно-серых шинелях с черной паучьей свастикой.

Оборонять Киев с каждым днем становилось все труднее и труднее. На подступах к городу фашисты уже потеряли до десяти дивизий, но враг бросал новые и новые силы. В середине сентября на одном из участков киевской обороны противнику удалось прорвать укрепления и выйти к окраине города.

В эти суровые дни Гайдар отправил в Москву Доре Матвеевне письмо. Писал только главное:

«…«Я жив, здоров. Наши войска сражаются хорошо. Бои, как ты сама читаешь, идут упорные, но настроение у войск и у народа твердое. Если сейчас от меня не будет долго писем, ты не беспокойся. Это просто значит, что далеко идти на почту… Пиши мне по прежнему адресу, и хотя с опозданием, но письма твои до меня дойдут».

Не успела Дора Матвеевна получить письмо, как всю страну облетела горькая весть. В сводке Совинформбюро говорилось: «После многодневных ожесточенных боев наши войска оставили Киев…»

Еще когда Киев был окружен фашистскими захватчиками, Гайдару, как писателю и корреспонденту центральной газеты, предложили вылететь из осажденного города на самолете. Он наотрез отказался:

— Пока Киев наш, я буду здесь.

Провожая товарищей на аэродроме, он сказал:

— Прошу передать: если случится что, я буду воевать в тылу.