Вера Кичанова: Пусси Райот. Подлинная история

Записи показывают, что по политическим убеждениям Надя ближе всего к радикальным левым анархистам, одинаково ненавидящим и государство, и корпорации. С государством все понятно – это инструмент насилия, репрессивный аппарат, и люди, которые на него работают, по мнению анархистов, должны быть наказаны. Бизнесмены никого не репрессируют – их вина в том, что они платят налоги государству и таким образом его содержат. Честный человек, считает Надя, с государством вступать ни в какой контакт не должен. А поэтому еду и все необходимое из магазинов («мушников») можно и нужно воровать.

После пикета в поддержку избитого журналиста Олега Кашина в 2010 году, в Надин день рождения – 7 ноября, Надя с подругой шли по Моховой и придумывали «акцию прямого действия» в поддержку Кашина. Акция прямого действия – это жанр всех акций «Войны»: явился, выступил, ушел до появления полиции. Они проголодались и зашли в дорогой супермаркет – других поблизости не было. Надя куда-то испарилась, а потом внезапно оказалась у витрины с булками.

Она задумчиво рассматривает какой-то пирожок, невозмутимо кладет его в карман и, не глядя на кассира, без тени волнения выходит из магазина. «Для магазинов это копейки, они уже заложили в цены убытки из-за воровства, – с легким раздражением объяснила она свои действия обалдевшей подруге. – Я художник. И не могу себе позволить заниматься тем, чем я должна заниматься, – современным искусством, если я буду работать, чтобы прокормить себя».

Группа «Война» – это работа фуллтайм, она действительно отнимала все время. Кроме того, Надя дружила с активистами самых разных движений: ночевала в Химкинском лесу, приковывала себя наручниками на Триумфальной площади в поддержку антифашистов, ходила на марш в защиту геев и лесбиянок, вместе с оппозиционным движением «Солидарность» помогала готовить многочисленные митинги. Для друзей из либерального крыла в ее блоге даже была отдельная рубрика – «Мои любимые либералы».

В общении с журналистами и в публичных выступлениях Надя использовала фирменный стиль, вводящий в заблуждение собеседника или аудиторию: сочетание революционного пафоса, заумных терминов из философии и художественной критики и дворового, местами тюремного жаргона. Причем все три элемента – бунт, современное искусство, блатная культура – нарочито выделялись: если полиция названа «говноментами», это слово повторяется пять раз, чтобы у читателя совсем не осталось сомнений – это не случайно проскочившее от невоспитанности ругательство, это вот такая у художника позиция. И это вызывает тот эффект, который, наверно, и должно вызывать, – недоумение. Человек только что устроил хулиганскую выходку, а теперь рассказывает нам о Бренере.

В 2011 году, накануне 8 Марта, девушки из феминистской фракции «Войны» – разумеется, туда вошла и Надя Толоконникова – провели странную акцию в московском метро: они набрасывались на женщин-полицейских и целовали их взасос. В метро есть полицейская комната – и в ней сидит Надя, которую только что задержала насильно расцелованная милиционерша. «Ты что, обалдела, что ли? Мужика у тебя нет?» – спрашивает шокированная женщина. Надя с улыбкой смотрит на нее огромными карими глазами и молчит, очевидно решив не рассказывать ей о феминизме третьей волны и проблемах гендерной идентичности…

Кем Надя хотела стать после университета? Научная карьера казалась ей неплохим вариантом. В какой-то момент она заинтересовалась квир-теорией и проблемами гендера, даже написала курсовую по деконструкции гендерной идентичности и постструктуралистскому феминизму.

Защита курсовой сопровождалась скандалом: Надя рассказала в блоге, как ей занизили оценку за то, что тема показалась преподавателям слишком смелой. Декан философского факультета Миронов лично звонил ей потом с извинениями. Выбирать между учебой и политикой пришлось в декабре 2011 года, когда случилась Болотная площадь, и Надя решила по максимуму отдавать время и силы протестному движению. Она сделала выбор и бросила учебу, надеясь потом восстановиться и получить корочку, когда в стране станет поспокойнее.

Понимание, что арест – логическое продолжение всего, чем занималась Толоконникова, пришло постепенно. У кого-то там наверху терпение могло лопнуть после любой акции «Войны». Питерские доигрались раньше: 15 ноября 2010 года Леню Николаева и Олега Воротникова задержали за акцию «Дворцовый переворот». Они провели в следственном изоляторе три месяца за то, что перевернули несколько полицейских машин. И что толку, что они шифровались, вынимали батарейки из телефонов перед репетициями, меняли вписки, прятали паспорта и называли в милиции ненастоящие фамилии? Журналисты, правозащитники и правоохранители прекрасно знали их по имени, а любому пользователю интернета не составляло труда за пять минут выяснить, кто входит в арт-группу.