Лоран Сексик - Эйнштейн

Поездка в Цюрих была в основном затеяна ради последней встречи с младшим сыном Эдуардом. Этот момент останется одним из самых тягостных в жизни Эйнштейна, неиссякаемым источником печали и угрызений совести. Эта встреча — последняя в череде свиданий, одно волнительнее другого. С самого раннего детства поведение младшего, красивого мальчика с матовой кожей и голубыми глазами, смущало Эйнштейна. Мальчик то впадал в прострацию, то переживал приступы гнева. В подростковом возрасте периоды возбуждения сменялись летаргией. Он написал отцу письмо, полное упреков, обвиняя его во всех грехах, самым большим из которых было то, что Эйнштейн бросил его. Месяц спустя он приехал к отцу в Берлин, и они вместе играли на пианино. Читали стихи, написанные мальчиком. Последняя встреча была душераздирающей. В последние моменты Эйнштейн, снедаемый чувством вины, спрашивал себя, не вызвано ли состояние его сына гнетущим отсутствием отца. Этот мальчик, чье поведение с раннего детства его озадачивало, всегда жаждал отцовской любви и признания. Тревожная странность в его поведении очень быстро вызвала опасения по поводу некой душевной болезни. И вот юноша, которому теперь уже 20 лет, стоит перед отцом-изгнанником. Молодой человек на грани гибели. Его затягивает безумие. От нежности они переходят к столкновению. Надо видеть, как они вместе играют на скрипке сонату Моцарта в момент полнейшей гармонии, согласно двигая смычками, глядя глаза в глаза. Но проходит несколько часов, чары прекращают действовать и сын осыпает отца упреками. Или же надолго впадает в оцепенение, и Эйнштейн бессилен что-либо сделать. Отец потом часто будет переживать заново эти часы. Он будет мучиться вопросом, не лучше ли было забрать сына с собой, в дальнее путешествие. Что ему было нужнее: присутствие отца или помощь врача? Состояние Эдуарда сильно ухудшилось, причем очень быстро. Ничто не могло ему помочь, только медицина. А каким лекарством можно унять ужасные страдания души? Что могли в те времена противопоставить шизофрении? Душевный покой, безмятежную внешнюю атмосферу, контрастирующую с внутренней драмой. Мужчины и женщины в белых халатах. Вот и все средства, которыми тогда располагали. Отец должен оставить своего сына там. Несмотря на то, что факт расставания с сыном будет преследовать его всю жизнь. Вскоре Эдуард начнет изучать медицину. Он увлечен психоанализом. Одержим вопросом об отношениях между отцом и сыном, мечтает о судьбе, как у Фрейда. Его мечты о психиатрии закончатся в длинном коридоре темной души. Последние 20 лет своей жизни он проживет взаперти в сумасшедшем доме.

Сын Эйнштейна жил среди демонов. Он умер безумцем.

9 сентября 1933 года Альберт Эйнштейн покинул континент и направился в Англию. Его ждали в Оксфорде. Он прочитал там лекцию. Ему предложили профессорскую кафедру. Он отклонил эту честь, как отклонит и предложения Хаима Вейц-мана возглавить Еврейский университет в Иерусалиме, для создания которого он приложил столько усилий. Он не хочет возвращаться в Палестину, хотя знает, какие последствия имело бы такое решение, и убежден как никогда, что у еврейского народа должна быть своя земля. Теперь, когда само выживание его единоверцев под угрозой. Теперь, когда руководство Германии пообещало истребить евреев под корень. В тот час, когда к власти пришел человек, ясно заявивший о своем стремлении уничтожить этот народ, написал об этом и продолжает заявлять об истреблении евреев всё громче, всё более открыто, и к тому же переходит от слов к делу. Однако Эйнштейн чувствовал, что слишком стар для столь бесплодной земли, для сражения, забрезжившего на горизонте и внушающего ему опасения, — сначала против Англии, страны-мандатория, потом против арабских националистов и даже своего собственного народа. Он больше не воображает себя на горе Скопус, рядом с Иудейской пустыней, с ручкой в одной руке и оружием в другой. Он не ощущает себя вождем. Не хочет, чтобы ему навязали роль, которую он не выбрал себе сам.

Мадрид тоже предложил ему место в университете. Он отказался. Он не одобряет политику Франко. И потом, он обещал Флекснеру. У него то же предчувствие, что и десять лет назад, когда он сказал жене, что германским евреям отведено не больше десяти лет. Старая Европа не внушает ему ничего стоящего.

После лекции в Оксфорде его примут высшие лица в государстве: Остин Чемберлен, Уинстон Черчилль, Ллойд Джордж… Он с каждым говорил о тревожном положении демократов и евреев в Германии.