Михаил Киссель: Джамбаттиста Вико

Значит, продвигаясь вперед, развиваясь в социальном и интеллектуальном отношении, человечество что-то обязательно теряет, теряет героическую мощь в проявлениях человеческой индивидуальности и поэтическую свежесть мировосприятия. Каждая эпоха, говорит Вико, неповторима и, отходя в прошлое, уносит с собой ценности, которые спустя много лет «философ» превозносит как идеал, тем самым признавая, что в действительной жизни эти ценности уже не воплощаются. Глубокий историзм, до которого еще не доросло общественное сознание середины XVIII в., — вот что делало взгляды Вико непонятными и неприемлемыми для современников.

Великая французская революция в небывалой степени обострила историческое видение. Философия Гегеля явилась первым тому свидетельством. Затем настало время и для Вико. В двадцатых годах прошлого столетия тогда еще молодой историк Ж. Мишле, которого впоследствии назовут создателем «лирической эпопеи Франции», случайно натолкнулся на «Новую науку» и сразу стал приверженцем неаполитанского мыслителя. Вико стал для него героем, а Мишле умел воспевать героев, одним из которых был для него народ, народ как «историческая субстанция», конкретное воплощение идеи человечества. Мишле увидел в концепции Вико апофеоз народа как единственной исторической силы, дающей жизнь исключительным личностям, так называемым «великим людям», которые вне связи с «субстанцией» никакого значения не имеют. Имя Вико быстро приобретает всеевропейскую известность, а в самой Италии Франческо де Санктис, которого по его роли в итальянской жизни 60—80-х годов XIX в. сравнивают с нашим Белинским, торжественно провозглашает: «Сочинение Вико — „Божественная Комедия“ науки, обширный синтез, который охватывает прошлое и открывает будущее и который, однако, еще полон обломков старого, подчиненного новому духу» (11, 2, 385). На рубеже двух веков видные марксисты А. Лабриола и П. Лафарг отмечали, что «Новая наука» имеет точки соприкосновения с материалистическим пониманием истории.

В XX в. учение Вико пытаются использовать в самых разных целях и консерваторы, и либералы, и анархисты. Социолог В. Парето видел в нем подтверждение своего аристократического макиавеллизма и оправдание отрицательного отношения к буржуазной демократии, теоретик анархо-синдикализма Ж. Сорель — поддержку своей концепции социального мифа и роли насилия в истории. Надо сказать, сложное и противоречивое учение Вико давало некоторое основание для подобных односторонних интерпретаций. В 1911 г. вышла в свет книга Бенедетто Кроче, властителя дум итальянской буржуазной интеллигенции на протяжении первых трех десятилетий нашего столетия, — «Философия Джамбаттисты Вико». Кроче истолковал учение великого земляка в духе идеалистического историзма. Это также была односторонняя интерпретация, но она выдвигала ряд новых проблем и дала новый толчок исследованиям в этой области. В 20—40-е годы особое значение имела деятельность Фаусто Николини, замечательного знатока эпохи Вико, его биографии, генезиса воззрений и всего теоретического наследия. В настоящее время среди работ, посвященных творчеству Вико, заметное место занимают труды итальянских исследователей М. Фубини, А. Корсано, Ф. Тесситоре, П. Росси, Н. Бадалони, Н. Аббаньяно.

Советская литература о Вико невелика. Работ, имеющих самостоятельное научное значение и дающих целостную характеристику учения мыслителя, вышло всего три. Пятьдесят лет назад в издании «Архив К. Маркса и Ф. Энгельса» было опубликовано исследование В. Н. Максимовского «Вико и его теория общественного круговорота». Это большая статья в три с лишним печатных листа (ныне она стала библиографической редкостью). В. Н. Макашовский предпринял первый опыт марксистского анализа «Новой науки», стремясь переосмыслить с новых методологических позиций сложившуюся в русской литературе по истории общественной мысли традицию истолкования Вико (работы М. М. Стасюлевича, Б.Н.Чичерина, Н. К. Михайловского, Н. И. Кареева, Р. Ю. Виппера). Использовал он и новейшие материалы, в частности итальянские публикации в связи с двухсотлетней годовщиной выхода в свет первого издания «Новой науки». Статья и в наше время представляет интерес, хотя в ней учение Вико чрезмерно сближается с историческим материализмом. Кроме того, в марксистской литературе 20-х годов еще не вполне устоялись представления о фазах всемирной истории. В 1940 г. «Новая наука» Вико впервые увидела свет на русском языке в замечательном переводе А. А. Губера. Вступительную статью к изданию написал М. А. Лифшиц. Его блестящее перо нарисовало яркую картину социально-исторической обстановки и литературной среды XVII–XVIII вв., а основополагающей для него в интерпретации концепции Вико стала ленинская идея диалектической теории познания. Собственно социологическая сторона воззрений Вико — его «теория цивилизации», как ее назвал М. А. Лифшиц, тоже получила глубокое истолкование. В 1966 г. в издательстве Ленинградского университета, что мы отмечаем с особым удовольствием, вышла «История итальянской литературы» Б. Г. Реизова, крупного специалиста в области романских литератур. Специальный параграф в книге отведен Вико. Взгляд литературоведа, обладающего широким кругозором, дает немало нового историку и философу. В частности, совершенно справедлива и очень важна для адекватного понимания предмета мысль Б. Г. Реизова о философско-антропологической устремленности «Новой науки», что как раз сближает Вико с общим умонастроением его времени. «Мысль Вико движется в направлении, типичном для его эпохи. Несмотря на множество замечательных открытий в математике, механике, астрономии и биологии, человека больше всего интересует человек — такова программа Европейского Просвещения, формулированная много раз…» (22, 44).

Читать дальше