Хуан Ариас: Пауло Коэльо. Исповедь паломника

День спустя я рассказал об этом случае теологу Леонардо Боффу, когда был у него в гостях в стоящем посреди леса Итайпава новом доме. Бофф всегда защищал Коэльо от нападок критики, полагая, что в нашем беспечном и бесчувственном мире писатель своими книгами пробуждает в людях духовность и любовь к тайне. Узнав о случае с фотографиями, Бофф сказал:

— Я всегда уважал людей, способных признавать свои ошибки. Это признак настоящего величия души. В последние дни наши беседы проходили поздно вечером. Коэльо, привыкший работать, когда все засыпают, чувствовал себя бодрым и свежим, говорил легко и увлеченно. Мы заканчивали только тогда, когда все, кроме него, начинали падать от усталости. Что до Коэльо, то он мог бы продолжать до рассвета. Писатель прерывал разговор лишь один раз за весь вечер, ровно в полночь. Для него этот момент имеет особое значение, так же как и шесть часов вечера, когда заходит солнце. В это время он всегда просит несколько секунд тишины для краткой молитвы.

В тех полуночных беседах, задушевных и нередко похожих на исповедь, иногда участвовали и другие люди. Жена писателя Кристина со всей свойственной ей деликатностью и тактом всегда спрашивала, можно ли ей остаться послушать. Как-то Коэльо сказал ей:

— А сейчас слушай внимательно, ты услышишь нечто такое, чего никогда еще не слышала. Я решил рассказать абсолютно все, обнажить свою душу. Пусть все знают, каким я был раньше и каков я сейчас, чтобы никто ничего не домысливал.

По вечерам мы беседовали в столовой, в противоположном конце дома. На столе всегда стояли блюда с закусками на испанский манер — с ветчиной и сыром, которые мы запивали прекрасным итальянским вином. Все располагало к доверию. Особенно — то, что никто из внешнего мира не прерывал нас, ведь в такие часы замолкают все телефоны, факсы и модемы. Дом наслаждался тишиной, которой лишен днем, — целый мир ни на минуту не оставляет в покое самого модного писателя нашего времени.

В одной из вечерних встреч участвовали три испанские студентки: сестры Паула и Ана и их подруга, Мария. Их родители работают в Рио-де-Жанейро в одной транснациональной корпорации. Девушки учатся в Мадриде, а на каникулы приезжают к родителям. Когда они узнали, что я собираюсь писать книгу о Пауло Коэльо, у них заблестели глаза. И каждая показала по книге писателя, которую читала в тот момент. Это были «Брида», «Пятая гора» и «На берегу Рио-Пьедра села я и заплакала». Я прочел в глазах девушек, как сильно они мечтают познакомиться с Коэльо.

Писатель, очень внимательно относящийся к разного рода знакам, истолковал мою встречу с тремя студентками, читающими его книги в самолете, как предзнаменование успеха для нашего общего дела.

Разговор Коэльо со студентками был очень теплым, живым, раскованным, искренним. В нем участвовал и еще один совершенно особенный гость — Ма-уро Сальес, известный специалист по рекламе, интеллектуал и поэт. Этого очень уважаемого в Бразилии человека Пауло считает своим духовным отцом. У них есть традиция — вместе с женами встречать Новый год в тишине Лурдского грота. Сальес присутствовал на встрече Коэльо со студентками, сидел рядом с ними, записывал их слова и участвовал в беседе.

Писатель и маг Пауло Коэльо свято соблюдает многие ритуалы и не скрывает этого. Например, в ту ночь, когда он решился поведать нам о мрачных страницах своего прошлого — об опыте соприкосновения с черной магией и сатанинскими ритуалами, он погасил электрический свет и зажег восковые свечи.

— Так мне будет проще об этом говорить, — объяснил он. И рассказал все, так что мне почти не пришлось задавать вопросов. Казалось, он говорит сам с собой, бередя старые душевные раны.

Одним из самых волнующих был момент, когда, рассказывая о духовном опыте, который он пережил, побывав в немецком концлагере Дахау, Коэльо заплакал. Помолчав несколько минут, он сказал, чтобы избежать патетики:

— Наверное, я слишком много выпил.

А самым радостным был момент, когда его жена Кристина достала из-под стола белое птичье перо и отдала мужу: «Смотри, Пауло, что я нашла!» — и положила перо на стол.

Тот, сияя, взял жену за руку и взволнованно сказал: «Спасибо, Кристина!» Дело в том, что для Коэльо случайное появление белого птичьего пера предвещает рождение новой книги. А в тот момент мы как раз заканчивали эту книгу.

Он захотел, чтобы наши беседы закончились там же, где и начались: в его кабинете окнами на Копакабану, освещенном мягким зимним солнцем Рио. Я спросил, не считает ли он себя не только писателем, но и магом. Он ответил: