Елена Погребижская - Исповедь четырех

В советское время философское образование очень уважалось, и студенты проглядывали перспективы хорошей и престижной работы. А вот музыка, наоборот, была занятием эфемерным и подозрительным. Поэтому, даже если Ира и задумывалась о том, чтобы что-то сделать со своими песнями и стихами, все равно философия перетягивала фундаментальностью. Но как в таких случаях говорит моя мама, вода дырочку найдет. «Какую, Богушевская, в конце концов, вы берете на себя общественную нагрузку?» — требовательно спросил комсомольский секретарь. — «Ну, давайте я буду петь, танцевать, что угодно». И вот приходит конкурс художественной самодеятельности, и честь родного факультета оказывается в Ириных руках.

Ира садится за рояль и исполняет свои декадентские песенки. Комсомольцам нравится. Ира получает почетную грамоту от комитета ВЛКСМ. И вот тут случается чудо, как и должно быть в волшебных сказках. Но про чудо позже, а пока про философию.

Году в 90-м — 91-м была в стране перестройка, но все еще было по-советски. Ирина уже закончила университет и училась в аспирантуре.

Ирина:Я же поступала в аспирантуру, чтобы диссертацию написать. Ты понимаешь, невозможно было оторваться от того, что, по моим представлениям, должно было дать мне уверенность в завтрашнем дне.

Я:А что должно было дать тебе уверенность в завтрашнем дне? Университет?

Ирина:Да. Преподавание истории философии. Мне казалось, что это такая стабильная, незыблемая вещь, если я буду этим заниматься, а по вечерам играть в театре, все будет просто классно.

Я:А объясни мне, пожалуйста, что делают аспиранты?

Ирина:Аспиранты все практически делают.

Я:Они преподают?

Ирина:Да.

Я:Ты преподавала?

Ирина:Да, на журфаке.

Я:А что правда, что Юлия Бордовских у тебя училась?

Ирина:Бордовских была в параллельной, по-моему, группе, но я принимала у нее один экзамен. Потом, прикинь, встречаемся мы с ней через год на «Радио Максимум», я сижу за ди-джейским пультом в наушниках, только двигаю кнопки. Она заходит читать спортивные новости и говорит: Ирина Александровна, а что вы тут делаете!? А я ей говорю: хелло, бэби.

Мне кажется, что еще бы год-два аспирантуры и Ира могла легко бы преподавать философию на журфаке и мне, а так вместо нее у нас был какой-то сухарь-философ. Если вы читаете эту книгу, то уже знаете, что Ира больше не занимается философией постпозитивизма, а ведь как хорошо у нее все шло.

Сразу после «Студенческой весны» Ирин телефон зазвонил и, как она говорит, судьба приятным женским голосом сообщила ей, что в театре МГУ ставят мюзикл и что ей предлагают главную роль. Все было одинаково невероятно: мюзикл в Советском Союзе и репетиция точно 8 марта. Это был нонсенс, потому что в той жизни праздники были что-то святое. Ира с трепетом вошла в то восьмое марта в ГЗ. Главное здание университета — это хрестоматийная сталинская высотка, которая непосвященному человеку кажется чем-то вроде имперского музея с мрамором снаружи и внутри, храмом знаний. В принципе, это верно, если бы одновременно это не было общежитие. А у общежития черты известные — прозрачные перегородки, студенты в трениках, чайники в руках и непреходящее веселье с ароматом портвейна. В тот женский день Главное здание было пустынным, редкие уже отметившие студенты мелькали в углах, как призраки. Ира входит в комнату, где назначена репетиция. Она ожидает увидеть толпы пестрых актеров, которые поют и танцуют. Вместо этого ее встречают два мужика. Один постарше, щуплый. Второй помоложе и поздоровее. Первый — режиссер театра Евгений Славутин. Второй — Алексей Кортнев.

Ирина:Евгений Иосифович (Славутин) очень много и складно говорил, а Леша по большей части помалкивал, погруженный в какие-то свои мысли, иногда как бы всплывая на поверхность, к реальности, чтобы взять глоток воздуха и вставить в монолог Е. И. реплику. Оба показались мне жутко умными и серьезными, гораздо умнее и серьезнее меня, тем более что я отчего-то приделала себе в тот раз бантики.

Ролей в мюзикле оказалось всего две, и обе, значит, главные. Назывался он «Бензоколонка». Через пару репетиций Ирина решила бросить это дело, поскольку, как оказалось, она не умела ничего, а это про себя понимать неприятно. Она не знала, куда девать руки-ноги, а уж про «предлагаемые обстоятельства», темпоритм и сверхзадачу я и не говорю. Партнер Алексей при этом подливал масла в огонь. У него было выражение лица человека, у которого колоссальный опыт, а он вынужден наблюдать, как барахтается новичок. Хуже всего получались любовные сцены. Исполнительница главной женской роли регулярно убегала рыдать в кулису. Сценического опыта тогда у Иры не было, а представить, что с этим детиной можно провести ночь, она никак не могла, никак. А это прямая дорога, как мы знаем, к последующей свадьбе.