Федор Раззаков - Чтобы люди помнили

Как-то раз забежала: сидим на кухне, и он говорит: „Послушай, какой я финал к спектаклю придумал“… Принёс магнитофон, включил: „Когда Яков умирает, церковное пение должно звучать. Сначала тихо… потом громче, громче… И в темноте свечи горят… много свечей…“ Это был один из лучших моментов спектакля. Он потрясает, а Толя, помню, боялся, что ему запретят такой финал… Готовый спектакль он успел сдать только худсовету…»

В 1986–1987 годах Папанов снимался в картине режиссёра Александра Прошкина «Холодное лето пятьдесят третьего». На роль Копалыча пробовалось несколько актёров, однако режиссёр выбрал именно Папанова. Друзья актёра отговаривали его от съёмок, считали, что он и так сверх меры загружен в театре, в ГИТИСе. Однако он ответил: «Меня эта тема волнует — я в ней многое могу сказать!»

Съёмки фильма проходили в Карелии, в 180 километрах от Петрозаводска, в довольно глухой деревне, расположенной на полуострове. Вот что рассказывает об этих съёмках сам Прошкин: «Неделю мы работали нормально. Жители нам по мере сил помогали. И никаких неожиданностей не предвиделось, поскольку деревня изолирована с трёх сторон водой. Через неделю наступает первый съёмочный день А. Папанова. Он приехал вовремя, начинаем снимать, и… Ничего не могу понять: куда ни направим камеру, в видоискатель лезут посторонние лодки. Много моторок. И все движутся в нашем направлении. А какие могут быть моторки в пятьдесят третьем году? Стреляем из ракетницы, кричим против ветра в рупор — бесполезно: со всех — сторон на нас несутся моторные лодки. Приближаются, причаливают, и мы видим: в каждом судёнышке по два-три ребёнка с дедом или бабкой, в руках у каждого ребёнка почему-то книжка или тетрадка. И все, оказывается, приехали на встречу с „Дедушкой Волком“. Мы сдались и прервали съёмки. Правда, киношная администрация в свойственной ей суровой манере попыталась применить „прессинг по всему полю“, но вмешался Анатолий Дмитриевич: „Что вы, что вы! Давайте лучше соберёмся как-то вместе!“ Собрались, рассадили детей. Он каждому что-то написал, для каждого нашёл свои слова. Я наблюдал эту сцену, забыв о дорогой цене сорванного съёмочного дня. Видел по лицам этих детишек, что они на всю жизнь запомнят встречу с человеком бесконечно доброго сердца…»

Фильм «Холодное лето пятьдесят третьего» стал последним в жизни Папанова. Отснявшись буквально в последних кадрах этой картины, актёр скончался. Случилось это в первых числах августа 1987 года. О том, как это произошло, рассказывают очевидцы.

Н. Каратаева:

«Мы с театром были на гастролях в Прибалтике. В Вильнюсе гастроли уже закончились, и мы должны были переезжать в Ригу. Днём отыграли „Гнездо глухаря“, и Толя стал собираться в Петрозаводск на съёмки „Холодного лета…“ Перед отъездом он мне говорит: „Забери в гримёрной газеты: будет что в автобусе тебе до Риги читать“.

Вечером после „Фигаро“ захожу в гримёрную (у них с Андреем Мироновым была одна гримёрная), забираю газеты. Андрюша посмотрел и говорит: „Господи, неужели вы всё это читаете?“

Мы попрощались. Андрей тоже уезжал на концерты. Это был последний день, когда я их обоих видела живыми… Анатолий Дмитриевич полетел самолётом в Петрозаводск. Я ему говорила: „Приезжай оттуда сразу в Ригу“. А он сказал, что ещё в Москву заедет, потому что там его студенты, и он должен узнать, как у них с общежитием».

А. Прошкин: «Пораньше закончив съёмки, 2 августа, я просил Папанова остаться в деревне и хорошо отдохнуть. Театр перебрался из Вильнюса в Ригу — образовалось два свободных дня. Анатолий Дмитриевич настаивал на перелёте в Москву: „Нет-нет-нет! Я обязан туда вырваться. Через месяц начинаются занятия моего курса в ГИТИСе. Надо пробивать общежития, поругаться кое с кем и всякое такое. Чтобы ребятам нормально жилось!“ Я подозреваю, что он и без того был ходатаем по чужим бедам. Спорить не стал. О чём бесконечно сожалею».

Н. Каратаева:

«В Москве Толя был один. Как потом мне рассказал наш слесарь, он его встретил, и Анатолий Дмитриевич спросил: „Саша, почему у нас нет горячей воды?“ Тот в ответ: „Да отключили“. — „Ну, ничего, — говорит, — помоюсь холодной“. Он всегда любил холодный душ… Разгорячённый, уставший, он встал под холодный душ, и у него случился сердечный приступ.

Поначалу я была спокойна. И только когда он не прилетел к спектаклю, тревога меня как ножом полоснула. Я начала метаться. Звоню в Москву на пульт: говорят, квартира с охраны снята. Звоню соседке. Она вышла, на окна глянула — свет горит. А мои — дочка с семьёй — были на даче. Позвонила Нине Архиповой, её зять рванул к моим за город. Приехал уже мой зять, перелез с соседнего балкона на наш, выбил стекло… В ванной текла вода… Ледяная… Потом диагноз поставили: острая сердечная недостаточность».