Фаина Пиголицына - Мстерский летописец

Подарок пришел накануне Нового года. Иван Александрович ходил будто придавленный «высокою милостью»: тихий, молчаливый, задумчивый.

Авдотья Ивановна примеряла перстень, щурила глаза от играющего в гранях драгоценного камня огня, смотрела на мужа ласковыми, любящими глазами, потом молча прижималась к нему: щека к щеке.

«Высочайший подарок» подхлестнул подготовку юбилея. Весть о нем в мгновение облетела всю Мстёру, Вязники, Владимир.

Из Вязников тут же приехали тесть и теща подивиться на царский подарок.

И с легкой руки государя все полгода до юбилея шли поздравления и подарки. Друзья хлопотали о пенсии, но пришло только «вспоможение», в сумме трехсот рублей.

Петербургское императорское русское археологическое общество присудило ему малую золотую медаль, отмечая его преданность отечественной науке: «многие вещественные и бытовые памятники старины, которые скорее, чем другие, гибнут для науки, сохранены Вами в изображениях и описаниях».

Императорское общество истории и древностей российских под председательством И. Забелина «во уважение юбилея», «полезной и почтенной деятельности по изысканию, описанию и изданию разнородных и любопытных памятников Русской старины» единогласно избрало его в действительные члены.

Императорская публичная библиотека Петербурга избрала в число почетных корреспондентов. Общество любителей древней письменности — в число членов-корреспондентов. Киевское историческое общество «единогласно» — «в действительные члены». Комитет Ростовского музея церковных древностей постановил предложить Голышеву принять звание члена-сотрудника музея. Владимирский и Нижегородский губернские статистические комитеты избрали его своим почетным членом.

В самый канун юбилея пришло сообщение, что «монаршею милостью» по случаю юбилея и «во внимание к долголетним, плодотворным и бескорыстным трудам» Иван Александрович награждается орденом Св. Станислава 2-й степени.

Праздновали юбилей в воскресенье, 8 июля.

Голышевка принарядилась. Дом украсили флагами, а столовая превратилась в музей.

На стене поместили фотографические портреты великих князей, с собственноручными дарственными надписями, и фотографию деятелей и членов Владимирского статистического комитета избрания 8 июня 1861 года и список его, там был и Иван Александрович. Над этой группой висел портрет А. С. Уварова.

Гости осмотрели рабочий кабинет юбиляра, где были выставлены для обозрения коллекции старинных медных досок, с которых печатались лубочные картинки, старинные пряничные формы, кафельные изразцы, шкатулки, подсвечники, кокошники, повязки, полотенца, башмаки…

Много было в тот день сказано юбиляру добрых слов. Духовный отец Ивана Александровича — Руберовский говорил: «Если Холмогоры справедливо гордятся родиной великого ученого Ломоносова, Нижний Новгород гордится родиной патриота Минина и ученого механика Кулибина… то и Мстёре сравнительно свойственно гордиться родиной Ивана Александровича Голышева, как почтенного самоучки и заслуженного археолога!»

Заслуги Ивана Александровича Голышева давно уже были признаны и отмечены, а он, как долго голодавший, никак не мог насытиться наградами и милостями, жаждал новых и новых, теперь уже мечтал войти в дворянское достоинство.

17 декабря 1886 года Безобразов писал ему:

«Министерство внутренних дел… отклоняет… Вашу просьбу, как к нему не относящуюся. Вообще Вы желаете вещи, совсем и никогда не бывалой. Очень трудно, чтобы она удалась. Я, конечно, всеми силами готов Вам помогать и очень понимаю Ваше желание, но мои силы слишком ничтожны, чтобы устроить такую небывалую вещь.

Мне казалось бы, что после всех наград и поощрений, которые Вы имели от Правительства, и от всех ученых учреждений России, Вы наконец должны бы считать Вашу деятельность оцененною и быть довольны…»

Удовлетворенности и тем более самодовольства не было. «Нелегко как-то живется ныне у нас в провинции, — писал Иван Александрович издателю журнала «Древняя и новая Россия» Сергею Николаевичу Шубинскому, — всюду приписки, всюду партии, всюду по русской пословице «объегоривания», всюду злоба, зависть, ненависть, подлость; я не вхожу ни в какие дела и партии, не вожу компаний с начальством и земством, состоящих в кутежах, азартной игре и разврате, например, в маленьком городке Вязниках продается одних карт свыше чем на 3000 рублей… и это все для земских и юстицких людей…». Тужил, что некому тут высказать то, что наболело на душе, «задавят и проглотят» «беззаконные исполнители закона», получающие солидные оклады и расходующие «беспардонно народные деньги и расхищающие их».