Георгий Чулков - Жизнь Пушкина

Пушкин был беспечен. Это возмущало Сергея Львовича, хотя он сам нисколько не был склонен обременять себя заботами и делами. Семисот рублей жалованья Пушкину, конечно, не хватало на его тогдашнюю жизнь. Заработка литературного еще не было. И вот, несмотря на такую нищету, Пушкин предался светской жизни и разгулу, который обращал на себя внимание. Откуда он брал средства для такого образа жизни? По-видимому, он пировал у своих многочисленных приятелей, не считая себя обязанным в свою очередь устраивать пиры для этих «друзей Вакха и Киприды» [302] Киприда — имя Афродиты (по острову Кипру, около которого, согласно мифу, она родилась из пены морской). . В этом отношении он не мог, конечно, соперничать ни с Н. В. Всеволожским [303] Всеволожский Никита Всеволодович (1799–1862) — богатый помещик, владелец рыбных промыслов, табачных и рисовых плантаций и виноградников. Основатель общества «Зеленая лампа», театрал, переводил пьесы, любитель музыки и певец. , ни с В. В. Энгельгардтом [304] Энгельгардт Василий Васильевич (1785–1837) — внучатый племянник Потемкина-Таврического, известный петербургский богач. Имел доходные дома с приспособленными для публичных концертов, балов залами. , ни с десятками других своих друзей и поклонников. Зато он «музу резвую привел на шум пиров и буйных споров».

Пушкин гордился своей «ветреной подругой», но, конечно, она была его спутницей не только во время поездок на «остров Цитеры» [306] Цитера — то же, что Афродита, Киприда. или при жертвах вечно юному Бахусу. За видимым разгулом таилась иная жизнь. Но поэт не любил откровенничать и предпочитал репутацию беспечного гуляки. Старшие его друзья были обеспокоены его судьбой. А. И. Тургенев жалуется в ноябре 1817 года Жуковскому: «Пушкина-Сверчка я ежедневно браню за его леность и нерадение о собственном образовании. К этому присоединились и вкус к площадному волокитству, и вольнодумство, также площадное, восемнадцатого столетия. Где же пища для поэта? Между тем он разоряется на мелкой монете. Пожури его». Вздыхал и Е. А. Энгельгардт, до которого доходили слухи о кутежах Пушкина: «Ах, если бы бездельник этот захотел учиться, он был бы человеком выдающимся в нашей литературе…»

Проходит несколько месяцев, и Тургенев опять жалуется на Пушкина в письме к Вяземскому: «Пушкин по утрам рассказывает Жуковскому, где он всю ночь не спал, целый день делает визиты б…м, мне и кн. Голицыной [307] Голицына Евдокия Ивановна (1780–1850, урожд. Измайлова) — княгиня, жена вельможи Сергея Михайловича Голицына (1774–1859), попечителя Московского учебного округа, председателя Московского цензурного комитета, с которым жила «в разъезде», придерживалась крайне патриотических взглядов. Пушкин посвятил ей два мадригала — «Простой воспитанник природы» и «Краев чужих неопытный любитель». , а ввечеру иногда играет в банк [308] Банк — карточная игра. …» Даже К. Н. Батюшков стал беспокоиться и предлагал отправить Пушкина в Геттинген и «кормить года три молочным супом и логикой»… Авось тогда образумится.

Впрочем, если бы у нас не было этих свидетельств о беспутном поведении Пушкина, мы знали бы о всех его слабостях из его собственных признаний. Вскоре после лицея он в концовке остроумного послания А. И. Тургеневу [309] «Послание к А. И. Тургеневу» — написано в 1819 г. объявил, что «поэма никогда не стоит улыбки сладострастных уст». Этот афоризм стал его девизом, по крайней мере в трехлетие его петербургской жизни до высылки на Юг. Однако, как бы он ни бравировал своим пристрастием к радостям «общедоступной Афродиты», на самом деле он свято хранил в сердце иные радости. В послании к Жуковскому («Когда к мечтательному миру…» [310] «Когда, к мечтательному миру…» — из стих. «Жуковскому» (1818). ) он признается старшему другу:

Об этом, конечно, он не станет говорить ни Мансурову [311] Мансуров Павел Борисович (1795 — ок. 1880) — с 1824 г. штабс-капитан лейб-гвардейского Драгунского полка, впоследствии чиновник Министерства финансов, действительный тайный советник. , ни Юрьеву [312] Юрьев Федор Филиппович (1796–1860) — участник военных походов 1813–1815 гг. С 1835 г. служил по Министерству внутренних дел, затем по Министерству финансов, действительный статский советник. , ни Щербинину [313] Щербинин Михаил Андреевич (1793–1841) — участник войны 1812 г., впоследствии помещик в Харьковской губернии. . С уланом Юрьевым он будет болтать о ветреных Лаисах [314] Лаиса (V в. до н. э.) — известная своей красотой греческая гетера, жившая в Коринфе. Ее имя стало нарицательным для обозначения продажной женщины. и об его усах, попутно сообщая, что он, поэт, «потомок негров безобразный» [315] «Потомок негров безобразный»… — из стих. «Юрьеву» (1820). , нравится этим самым Лаисам «бесстыдным бешенством желаний». С красавцем и богачом Щербининым он будет вспоминать о том, как они вином душистым запивали «жирный страсбургский пирог» [316] …«жирный страсбургский пирог»… — из стих. «К Щербинину» (1819). Страсбургский пирог — паштет из гусиной печенки с трюфелями. , а Мансурову напишет такое письмо [317] …такое письмо… — имеется в виду послание «Мансурову» (1819). , очевидно, сохраняя стиль своих с ним бесед, что его воспроизвести в печати полностью никак нельзя по непристойности выражений.