Георгий Чулков - Жизнь Пушкина

А.П. Керн. Неизвестный художник

А.О. Смирнова-Россет. П.Ф. Соколов. 1834 — 1835

В.Ф. Вяземская. К.-Х. Рейхель. 1817

З. А. Волконская. Мюнере. 1814

Петербургская жизнь с ее мучительными противоречиями утомляла поэта. И как ни «упоителен язык» страстей безумных и мятежных, как ни очаровательна Закревская с ее смехом русалки и слезами Магдалины, но все это как-то сложно, трудно и опасно. И хочется тишины, простоты, уединения, и Пушкин время от времени вспоминал деревню, Прасковью Александровну Осипову, его обожавшую, и тригорских девиц, совсем не похожих на столичных кокеток и светских красавиц. И на этот раз, в ночь с 19 на 20 октября 1828 года, Пушкин выехал в село Малинники Старицкого уезда Тверской губернии, имение А. Н. Вульфа, куда в это время должны были приехать и сама Прасковья Александровна, и Анна Николаевна, и Евпраксия Николаевна, и падчерица Осиповой Александра Ивановна, которой поэт посвятил в 1824 году такое страстное «Признание».

Неумный и циничный Алексей Вульф, судивший о Пушкине по себе, по своему опыту, записал у себя в дневнике: «Я видел Пушкина, который хочет ехать с матерью в Малинники, что мне весьма неприятно, ибо от этого пострадает доброе имя и сестры, и матери…» Но опасения его были напрасны. У Пушкина на этот раз вовсе не было донжуанских намерений. К тому же он устал и в письме из Малинников к Дельвигу сообщал шутливо о своем физическом переутомлении. По-видимому, у него явились даже сомнения в его праве жениться. «А все Софья Остафьевна [799] Софья Остафьевна — содержательница увеселительного заведения в Петербурге. виновата», признавался он в том же письме, припоминая знаменитую сводню, услугами коей пользовалась петербургская золотая молодежь. Существует, между прочим, любопытный рассказ одного пушкинского современника, который уверял, что Софья Остафьевна жаловалась однажды полиции на Пушкина за то, что он некоторых ее девиц уговорил бросить позорное ремесло и помог им устроиться по-иному, снабдив их деньгами.

В тот самый день, когда Пушкин послал А. Н. Вульфу шутливое и нескромное письмо, поэт написал посвящение к «Полтаве», исполненное глубокой любви, нежной и целомудренной:

Тринадцатую строчку пришлось, впрочем, переделать:

Стих «Сибири хладная пустыня» давал ключ к имени Марии Николаевны Раевской-Волконской, а Пушкин хотел утаить это имя.

Высокая любовь осталась тайной. После создания «Полтавы», на что пришлось потратить немало душевных сил, хотелось отдохнуть, быть беспечным, говорить глупости… Письмо к Дельвигу прекрасно отразило эту веселую усадебную беспечность. «Здесь мне очень весело, — писал Пушкин. — Прасковью Александровну я люблю душевно; жаль, что она хворает и всё беспокоится. Соседи ездят смотреть на меня, как на собаку Мунито [800] Мунито — известная в то время дрессированная собака. ; скажи это графу Хвостову. Петр Маркович (Полторацкий, отец А. П. Керн) здесь повеселел и уморительно мил. На днях было сборище у одного соседа; я должен был туда приехать. Дети его родственницы, балованные ребятишки, хотели непременно туда же ехать. Мать принесла им изюму и черносливу и думала тихонько от них убраться. Но Петр Маркович их взбудоражил, он к ним прибежал: дети! дети! мать вас обманывает — не ешьте черносливу, поезжайте с нею. Там будет Пушкин он весь сахарный, а зад его яблочный; его разрежут, и всем вам будет по кусочку дети разревелись; не хотим черносливу, хотим Пушкина…»