Сандрин Филлипетти - Стендаль

Скрупулезным сохранением всех бумаг Стендаля мы обязаны его кузену Ромену Коломбу. Благодаря его преданности, творчество Стендаля не только уцелело, но и смогло быть впоследствии полностью опубликовано. С того времени «бейлисты» и «стендалисты» не перестают плодиться, а те «happy few» («немногие счастливцы»), которым Анри Бейль адресовал свои книги, на сегодняшний день составили уже целый легион. Мало кто из писателей удостоился такой блистательной посмертной реабилитации.

Впрочем, надо признать, что в компании со Стендалем действительно никогда не бывает скучно.

«Ничто не удивляло меня больше в моих путешествиях, чем слышать от знакомых офицеров, что Гренобль — очаровательный город, искрящийся умом, и что молодые женщины в нем просто незабываемы». Анри Бейль был, бесспорно, патриотом Дофине: ценя отважную натуру и закаленный характер его уроженцев, он при этом нисколько не был склонен к ностальгии по родному городу. Все в нем раздражало его: как внешний вид («сырость и грязь на стенах домов — позеленевших, почерневших»), так и умы («Все самое плоское, что есть в буржуазности, напоминает мне Гренобль; все напоминающее о Гренобле внушает мне ужас — нет, „ужас“ еще слишком благородное слово, — „тошноту“. Гренобль для меня как воспоминание об отвратительном несварении желудка: опасности нет — только страшное омерзение».)

Гренобль стоит на берегу Изера, соседствуя с Воклюзом, Тайфером и Шартрезом, опираясь на склон горы Бастиль, в обрамлении незавершенного земляного вала. К началу революции он представлял собой благоденствующий город со своим парламентом [1] До Великой французской революции — королевский суд. — Здесь и далее примечания переводчика. , театром и светской жизнью. Светские нравы были настолько свободными, что Шодерло де Лакло, служивший в здешнем гарнизоне в качестве артиллерийского офицера с 1769 по 1775 год, здесь же, похоже, и почерпнул материал для своих «Опасных связей».

Ребенку, а затем юноше Бейлю даже в голову не могла прийти мысль о наличии чего-либо неблагопристойного в той жизни, что протекала за внушительными фасадами суровых домов его родного города. Провинциальное, живущее интригами, это внешне благовоспитанное общество казалось ему лишенным пороков, далеким от всякой свободы нравов, а мадам де Монмор, предполагаемый прототип маркизы де Мертёй, осталась в его памяти хромой старой дамой, которая угощала его засахаренными орехами, когда он бывал в гостях в ее поместье Шеваллон.

«24 января 1783 года крещен Мари Анри, рожденный вчера законный сын дворянина Шерубена Жозефа Бейля, адвоката в парламенте, и дамы Каролины Аделаиды Генриетты Ганьон. Крестным отцом был господин Анри Ганьон, врач в этом городе, с крестной матерью ребенка дамой Мари Раби, вдовой дворянина Жана Батиста Бейля, при жизни королевского судьи этого города, — подписавшиеся с отцом и свидетелями». Новорожденный получил, таким образом, два наследия — во всем противоположных: он оказался одновременно Бейлем и Ганьоном, горцем и средиземноморцем. Замкнутым и прагматичным — с одной стороны, яростным и тоскующим — с другой. Всю жизнь ему суждено быть разрываемым между этим своим двойственным наследием: недостатком внешнего блеска, мелочной расчетливостью, одержимостью предрассудками, полученными от отцовского клана, к которому он причисляет и свою тетушку Серафи, и возвышенными чувствами и открытостью ума, свойственными противоположному клану.

Бейли были уроженцами Веркорского высокогорья; в их семействе передавалась по наследству должность прокурора парламента: прадед Анри, Жозеф Бейль (1649–1739), получил ее в 1696 году и передал ее в 1721-м своему сыну Пьеру (1699–1764). Королевский советник, он был также субститутом и адъюнктом в окружном суде Грезиводана — эта должность принесла ему в качестве привилегии личное дворянство. Пьер Бейль и Жанна Дюперон в своем брачном союзе произвели на свет двух дочерей и сына, Жозефа Бейля, родившегося 29 марта 1747 года.

Жозеф Бейль, в свою очередь, стал сначала прокурором, а затем адвокатом в парламенте и получил свою часть наследства в Фюроньере. В клане Бейлей чрезвычайно ценилась эта наследственная должность: она приносила неплохой доход и давала право на благородное звание. Вполне естественно, что все предки Анри были и останутся душой и телом преданы «старому режиму» — королевскому. И только Анри Бейль впоследствии станет убежденным республиканцем.