Валерия - И жизнь, и слезы, и любовь

Теперь я признаю: во всех битвах я терпела оглушительное поражение. Я собирала все силы, но меня раз за разом ждало фиаско. Почему? Есть замечательная китайская пословица: «Супруги — как два вола в одной упряжке. Когда один перестает тянуть, другому становится очень тяжело». Работа над отношениями — труд двоих, а не одного. Что бы один из супругов ни делал, его усилия бессмысленны, если второй бездействует. А особенно если второй тянет в другую сторону, поглядывая с усмешкой на тщетные усилия своего партнера.

Я боролась зря. В такой ситуации надо или смириться, или уйти, улететь, убежать, порвать все безжалостно.

Почему только последний побег от Шуйского увенчался успехом? Думаю, не из-за того, что он был лучше подготовлен и спланирован. Просто в тот момент я полностью утратила веру в Шуйского, в возможность его исправления. Я психологически как бы оторвала его от себя.

Чем еще держал меня Шуйский? Практически с первых дней нашей с ним совместной жизни он внушал мне чувство вины. Перед кем? Ясное дело: перед ним, моим повелителем.

Не следует путать это неприятное ощущение со страхом остаться без делового и талантливого продюсера, гениального композитора, который один смог сдвинуть с места мою карьеру певицы. Работа Шуйского на самом деле не была проста. Он и правда нес ответственность за мой успех, за материальное положение семьи. Он участвовал в сложных переговорах. Я уже тогда хорошо представляла себе, что такое шоу-бизнес, как трудно в нем крутиться. Шуйский все преподносил так: он трудится на износ, из последних сил. А я его здесь не поддержала, там недоработала, тут не послушалась. Я была кругом виновата. Это чувство вины также в какой-то степени держало меня около него. Шуйский — гений зомбирования людей. И я не единственная его жертва. Например, известный бард Олег Митяев и Нина Филимоновна, вдова другого барда, Юрия Визбора, умные и проницательные люди, заключили контракт с Шуйским. И потом сильно жалели о своем выборе…

Мой батюшка — священник, которого я, придя к вере, сделала своим духовным отцом, — говорил мне:

— Ты же выходила замуж за него сознательно. Тебя никто не заставлял. Вот и неси свой крест, девочка. Ты сильнее; если тебя рядом не будет, он погибнет.

Когда я пришла к Церкви? Когда поняла: мне никто в мире помочь не может. Родители против Шуйского бессильны. У меня нет влиятельных знакомых. У меня нет друзей-мужчин. Нет братьев. Нет сильных людей: нет того, кто элементарно мог бы по-мужски ему врезать. У меня нет ни копейки денег. Я не могу вырваться. Я не могу сбежать. И куда? Что я буду делать? Он меня везде найдет. Он меня казнит. В моей борьбе мне нужна была моральная поддержка. Вера очень укрепила меня. Я и Шуйского пыталась приобщить к Церкви.

Моя мечта сбылась: Шуйский смог избавиться от алкогольной и наркотической зависимости. Только вот своего поведения он не изменил. Я опять стала жертвой иллюзии: бьют жен только алкоголики и наркоманы. Но я не отступила, а, наоборот, вступила в новый круг борьбы.

К батюшке, своему духовному отцу, я поначалу ходила сама, без Шуйского. Супруг к религии был абсолютно равнодушен. Я втайне от него постилась, потому что Шуйский не давал мне ни поститься, ни молиться. Я его уговаривала пойти со мной в храм. Мне казалось: это поможет мужу одуматься.

И вдруг он соглашается. Преподносилось все так: это моя блажь, которой он, по своей доброте душевной, потакает. Наверное, он понял: Церковь — замечательный рычаг воздействия на меня. С батюшкой он первый раз говорил в таком тоне: мол, почему я должен к вам ходить?

Потом крен сменился. Мы стали дружить с батюшкой (он был теперь духовным отцом и Шуйского тоже), помогать Церкви. Как только Шуйский стал поддерживать Церковь, батюшка изменил свое отношение к нашему супружеству. Я ни в коем случае не хочу обвинять священника: не имею на это права. Но как-то так получилось: если раньше, до прихода Шуйского к Церкви, мне давали благословение на развод, то теперь предлагали работать над отношениями с мужем…

В какой-то момент батюшка сказал: все ваши беды оттого, что вы не венчаны. И мы повенчались. Очень тихо, без всякой помпы, по-будничному. Формально инициатива исходила от меня. Это же мне батюшка сказал!

И вот мы едем и церковь на машине. Я читаю молитву. А муж бесится: делает вид, что не хочет венчаться, что я его насильно тяну в церковь и только мне нужен этот обряд. Я попросила его: