Валерия - И жизнь, и слезы, и любовь

Говорят, с милым рай в шалаше. В случае с Лёней все было именно так. Площадки, на которых мы выступали, даже не всегда клубами можно было назвать. Были какие-то избы-читальни, красные уголки…

Холод страшный — зима на дворе. В каком-то месяце мы умудрились дать шестьдесят четыре концерта! По три рубля сорок копеек за каждое выступление. Но мне тогда было все равно, где выступать, за сколько, — хоть даром. Все начиналось. Мне казалось, что я в одном шаге от осуществления мечты. Я была счастлива, любима, и жизнь меня несла вперед на всех парусах.

Суточные мы называли шуточными. На еде приходилось экономить. Во времена этого, первого в моей жизни, «турне» я впервые попробовала картошку, жаренную на маргарине. У нас дома все делали на сливочном масле. Лёнька — опытный гастролер — всегда возил с собой какие-то плиточки-судочки-кастрюлечки для приготовления еды. Мы питались консервами странного содержания и таинственного происхождения. Дежурным блюдом была морская капуста — по сорок копеек банка. Дешево и сердито. Ею я наелась на всю жизнь вперед: до сих пор ничего, в чем содержится морская капуста, видеть не могу без тошноты. Что бы ни говорили про ее уникальные полезные свойства.

В первой гастрольной поездке меня восхищал опыт моих филармонических друзей, которые были вооружены до зубов всякими бытовыми походными мелочами. Например, ребята своими руками из проводов и проволок смастерили сверхмощный кипятильник, который нагревал графин воды всего за полминуты. Однажды в каком-то захудалом городишке мы с Лёнькой поздно вечером возвращались с прогулки. Улицы, конечно, освещались только светом, горевшим в окнах домов. Вдруг внезапно во всем городке так упало электрическое напряжение, что стало почти совсем темно.

— Наши чай пить садятся, — объяснил Лёнька…

Саратовская гостиница «Европа» была раем по сравнению с теми «отелями», где нам приходилось жить. Удобства во дворе. Температура в помещениях — +5–7 градусов. Спали не раздеваясь, под тремя одеялами. Концертные площадки, естественно, тоже не отапливались.

Но я себя чувствовала актрисой. Старалась выглядеть на все сто. Нормальную одежду купить было негде и не на что. Мы сами рисовали эскизы каких-то нарядов. Шили все на заказ. Какие-то ткани где-то доставали всеми правдами и неправдами. В середине восьмидесятых мода была дурацкая: немыслимые штанишки, кофты-разлетайки…

Художественным руководителем Саратовской филармонии был Александр Ершов. Он ко мне с пиететом относился: я ему нравилась как солистка. Говорил, «маленькая еще, но толк будет». Я, как к отцу, приходила к нему и рассказывала: туалеты страшные, холод смертельный. Он мне отвечал:

— Иначе не бывает! Тот, кто хочет быть на сцене, должен пройти хорошую школу!

Я только грустно вздыхала:

— Судя по всему, я ее сейчас и прохожу…

В тот период моей жизни, во время одной из кратких передышек между изнурительными гастрольными разъездами по области, со мной произошел эпизод, который мог бы в корне изменить мою жизнь, повернуть карьеру совершенно в другое русло.

Тогда в Саратове жил композитор — ныне всем известный Виталий Окороков. Он мне предложил:

— Я написал несколько песенок и сейчас под них коллектив собираю.

Не помню, упомянул ли он мне сразу название будущей группы — «Комбинация». Но точно сказал, что это определенно будет коллектив века. Группа будет много гастролировать, будет звездной. Я послушала-послушала: «Америкэн бой, уеду с тобой!» Такое предлагают мне, исполнительнице джаз-рока!

— Нет, Виталий, спасибо, не хочу. Допустим даже, я стану трижды звездой — все равно не надо!

— Ты пожалеешь об этом.

— Пожалею так пожалею. Видно, такая моя судьба…

И другие девочки-саратовчанки стали колесить по всей стране, исполняя произведения, которые тогда наиграл мне Окороков на собственном рояле…

В юности я была очень самоуверенна. Мне казалось, я самая лучшая в мире и все двери должны передо мной открыться. Надеюсь, такая установка никак не отражалась на моем стиле общения с людьми. Подобная внутренняя психологическая линия часто помогала мне открывать двери, побеждать.

А дальше… Дальше я не то чтобы теряла уверенность в себе. Пожалуй, просто появился более объективный, реалистичный взгляд на вещи, на саму себя.

Сравнивая себя нынешнюю с собой прошлой, могу сказать одно: как много надо знать, чтобы понять, как мало ты знаешь.

Я уехала на сессию