Олег Мороз - Ельцин. Лебедь. Хасавюрт

По словам Аушева, ракеты, выпушенные по Грозному, по всей видимости, прилетели с базы 58-й армии близ села Тарское в Северной Осетии. При этом, однако, он усомнился, что решение об ударах по Грозному могло быть принято на уровне командующего армией.

— Нет, — его приняли на самом верхнем уровне, — уверенно заявил Аушев. — Все принимается на самом высоком уровне. Применялись ракеты «земля — земля». В принципе, это носители ядерного оружия. Так что, когда вопрос обсуждался, какие силы и средства будут задействованы. когда операция планировалась, добро дали там, наверху. Я думаю, что президент об этом знает. Кто возьмет на себя ответственность без президента использовать ракетные войска?

Примерно то же самое сказал и генерал Шаманов, в ту пору командующий группировкой федеральных сил «Запад», сам проявивший в Чечне немалую жестокость. Он выступал 26 октября на НТВ в программе Евгения Киселева «Глас народа». Шаманов прямо признал, что взрывы в Грозном 21-го произошли в результате ракетного удара, нанесенного федеральными войсками (в ту пору путинская «вертикаль власти» была еще на так хорошо отлажена, чтобы на всех ее ступеньках чиновники — и гражданские, и военные — хором врали одно и то же).

« Шаманов. Видимо, были применены „средства старшего начальника“.

Киселев. Что такое „средства старшего начальника^

Шаманов. Это могут быть или ракетные удары, примененные авиацией или сухопутными войсками, или высокоточное оружие».

На вопрос о том, кто имел право отдать приказ о применении таких видов оружия, Шаманов ответил:

— Это вопрос не ко мне, это вопрос к вышестоящему начальству.

« Киселев. Вы можете дать такой приказ?

Шаманов. Нет, у меня таких средств нет».

— Таким образом, высшие должностные лица Российской Федерации и руководство Генштаба не только лгали, пытаясь скрыть причины взрывов в Грозном, но и несут прямую ответственность за массовую гибель гражданского населения, — подвел итог ведущий телепрограммы.

По свидетельствам очевидцев и правозащитников, вечером 21 октября ракетные удары были нанесены не только по грозненскому Центральному рынку, но и по другим местам массового скопления людей в Грозном — по Главпочтампту, по Центральному автовокзалу, по микрорайону «Олимпийский», по мечети поселка Калинина (там как раз шел вечерний намаз), даже по Центральному родильному дому. Сотни людей погибли, сотни были ранены.

24 октября в программе НТВ «Итоги» троим бывшим российским премьерам — Черномырдину, Кириенко и Степашину (Примаков в передаче не участвовал, он смотрел программу Доренко по ОРТ) — был задан вопрос: «Каков выход из ситуации в Чечне? Нужна ли война до победного конца или необходимо вступить в переговоры? И если в переговоры, — то с кем?»

Разумеется, все трое заявили, что в Чечне необходимо ликвидировать «очаги терроризма». Вместе с тем бывшие премьеры настаивали на переговорах. В этом смысле каждый подтвердил ту позицию, которой придерживался, будучи председателем российского правительства.

Черномырдин:

— Без переговоров не обойтись. Не только с Масхадовым, но и с здравомыслящими полевыми командирами. Все должно быть закончено переговорным путем.

Степашин:

— Война до победного конца будет означать, что надо будет уничтожить все мужское население Чечни. (примечательное заявление! — О. М.) Можно говорить о переговорном процессе со здравомыслящими людьми в Чечне, в том числе с Гелаевым, с Закаевым. Я исключил бы из переговоров только Басаева и Хаттаба.

Кириенко:

— С Масхадовым можно вести переговоры о выдаче террористов, о налаживании жизни в освобожденных районах, но о политическом урегулировании ситуации в Чечне переговоры с Масхадовым вести нельзя.

Черномырдин заявил также, что было бы «абсолютно неверно» штурмовать Грозный и другие населенные пункты. В том же духе высказался и Степашин.

В общем-то, за переговоры, как мы знаем, выступал и Путин. На словах. Впрочем, не только на словах — проводилась даже какая-то имитация переговоров.

Но все это было лишь пропагандистским прикрытием военных действий. Именно их Путин выбрал в качестве единственного, радикального способа решения чеченской проблемы. Ритуальные же слова о необходимости переговоров постоянно сопровождались у него сетованиями, что в Чечне «не с кем говорить».