Иван Дорба - Свой среди чужих. В омуте истины

Всю эту писанину я передал Байдалакову, в душе удивляясь, что его интересует человек, уходящий в историю, сейчас, когда со­бытия в мире разворачиваются в бешеном темпе. В Европе царит фашизм, немцы по условиям Компьенского перемирия оккупируют большую часть Франции; итальянцы захватили Британскую Со­мали, а японцы — южную часть французского Индокитая...

Февраль сорок первого года отсчитывал свои последние дни, когда Ара Ширинкина, одна из наших машинисток, заглянув ко мне в «кабинет», сказала:

— Володя, вас просит Виктор Михайлович! — Ласково по­глядев мне в глаза, добавила: — Сегодня вечером я свободна: сказала, что иду в театр. Читать Есенина будем?

— Обязательно, Арочка! — Как можно не уступить этой гимназисточке?

Байдалаков встретил меня оценивающим взглядом. Плот­ный, с высоким лбом, черными бровями и усиками а-ля Гитлер, красиво очерченным носом, в добротном сером костюме, он производил впечатление. Поднявшись, протянул руку, щелкнул каблуками и наклонил голову:

— Здравствуйте, Владимир Дмитриевич! Прочел—обстоя­тельно, убеждает... Спасибо!

—А зачем вам, Виктор Михайлович, извините за любопыт­ство, понадобилась характеристика этого подлеца?

—Его душок чувствуется повсюду до сих пор! — Байдалаков устремил глаза в пространство (он любил пофилософствовать) и неторопливо продолжал: — Вечное движение во вселенной под­чиняет природу, а с ней человека, к цикличности, ибо земные яв­ления связаны с небесными часами; гармонии сменяют катаклиз­мы, а в психике людей возникают хаосы:смелость, патриотизм, набожность, любовь сменяются трусостью, космополитизмом, атеизмом, ненавистью... Цикличность экономической конъюнкту­ры, великих войн, внутренних неурядиц, смут, революций выво­дят на мировую сцену великих Тамерланов, петров, кромвелей, Маратов,наполеонов, а с другой стороны—керенских, Лениных, Сталиных,гитлеров... Одни ведут свои народы к процветанию, свободе, добру. Другие, пользуясь самодержавно-деспотической или «революционной» властью, силой, обманом превращают народ, впавший в эйфорию, в жестокихубийц!

— Этим «другим» помогают, а может, ведут темные силы, делая все, чтобы лишить людей здравого смысла: то приобщая к пьянству, наркотикам, разврату, то направляя к лжепророкам, спиритам, прорицателям, магнетизерам-теософам, а то и к само­му дьяволу!.. А бороться с этими темными силами не просто! Вечная проблема! — подхватил я и безнадежно махнул рукой.

— Все это так. Но бороться надо! Поэтому, Владимир, вас и пригласил. Но сначала вынужден задать один деликатный во­прос: вы действительно разошлись с Анной Васильевной?

— Если я что-то решаю, то бесповоротно!

— И еще. Правда ли, что вы сейчас, вроде, безработный?

— Мы не сошлись с отчимом, у которого я последние два года работал заведующим в одном из его мясных магазинов: не устраивали дивиденды, возмущало, что «раздаю товар».

Байдалаков недоуменно расширил глаза; они у него были светло-карие, выразительные, — недаром женщины считали его неотразимым красавцем!

— Как не дать кусок мяса, колбасы или шкварок едва сводя­щей концы с концами русской женщине, у которой на попечении две дочери-гимназистки; не сделать вид, будто ничего не заметал, когда старик-полковник, отвоевавший на германском фронте, а потом с красными, тянется дрожащей рукой к миске с мелочью, чтобы взять несколько динар?.. В результате—конфликт! Нагово­рили много лишнего... тем более отчим был не совсем трезвым... Мать, сводная сестра Галина, брат Николай за меня горой... И все же—ябезработный, правда, не голодный. Мать упорно посылает с шегертами [25] Подмастерье ( серб.-хорв.). судки с обедом и ужином. Так и живу... В провинцию ехать не хочется, а в Белграде, сами понимаете, никто не возьмет молодого инженера-геодезиста, да еще русского!

—Понятно! Потому и хочу предложить поехать на какое-то время в Париж.

— В Париж? — Молнией промелькнуло в голове: «Там Ниночка!»

— Конечно, шаг рискованный. После оккупации там бес­покойно. Мало того, возникают, вернее, намечаются очаги под названием «Резистанс» — Сопротивление.. .в том числе, как ни странно, среди русской эмиграции, даже самой правой!

—Ничего удивительного. РОВС с фашистами сотрудничать не хочет, младороссы тоже... Деникину, говорят, предложили формировать русскую армию, а он ни в какую!

— Не станем подражать выжившим из ума старым генера­лам, которые так и остались в плену идей семнадцатого года и теперь вместе с Керенским и К° призывают стать на защиту «Отечества», а в действительности — советского строя: пятнад­цати республик, которыми командуют иудеи.. — его бархатный баритон звучал убеждающе.