Александр Семченко - Молодежь семидесятых

Говорят, что у Жидкова Михаила Яковлевича была кличка "Невский". Глеб Якунин эту кличку раскопал в архивах. С уверенностью говорить об этом нельзя, так как трудно представить, чтобы власти оставляли даже в архивах такие порочащие их документы. В кругах верующих существовал миф о подписке, на деле же все было довольно прозаично — обычный донос с подписью клички. В церквях, думаю, работников спецслужб было много, но нести активное служение, горячо молиться… это очень трудно имитировать, и чужих людей верующим было легко установить. Поэтому эффективнее было вербовать верующих.

Со мной однажды связались из органов, это был Сергей Николаевич. «Зачем вы ездите в Брянск?» – спросил он. «Как зачем! – удивился я. — Нам тут ничего не разрешают, мы хотим провести молодежное собрание». «А если разрешат?» «Тогда мы никуда не поедем, — отвечаю, — и еще брянских сюда пригласим». «Хорошо, — сказал Сергей Николаевич, — мы этот вопрос решим».

Через некоторое время мне позвонили и сказали, что этот вопрос решен. Я пошел к нашему пастору, и увидел «квадратные» глаза высокопоставленных служителей церкви. Жидков, Евлампий Алексеевич Тарасов, отвечавший за деятельность протестантов в совете по делам религий при Совмине, со стороны совета по делам религии, другие — все они были очень удивлены. Но тем не менее на молодежном собрании они присутствовали, а я его вел. Был согласован порядок ведения собрания. На балконе сидел духовой оркестр из Брянска. Это был где‑то 1978 год. Подобные собрания мы еще много раз проводили. Однажды Жидков подошел ко мне и говорит: «Саша, как так, то, что мы решаем вопросы с советом по делам религии, называется предательством, а то, что вы решаете свои вопросы работы с молодежью напрямую с сотрудниками госбезопасности, как называется?» Помню, этот вопрос поставил меня в тупик. С одной стороны, было лестно, что мы решали вопросы, минуя церковное руководство, с другой стороны, такое оригинальное обвинение.

Встречи с сотрудниками госбезопасности назначались по телефону, а проходили в гостиничных номерах. От меня нужна была информация, а я же старался наоборот — дезинформировать. К Епишину тоже часто приходили на работу. Он работал электриком недалеко от ГУМа, в самом центре Москвы, в очень удобном месте.

Но и сотрудники госбезопасности не были всесильными. Помню, мы надеялись поехать заграницу на конференцию: я, Епишин и Федичкин. Нам было обещано, что выпустят. Но в последнюю минуту пришел отказ. Поехал Женя Русский из иностранного отдела.

В Совете церквей к встречам с сотрудниками спецслужб относились строго отрицательно. Ни выпить чаю, ни съесть бутерброд было нельзя. Это считалось предательством. Любая попытка утаить встречу с представителями власти приравнивалась к предательству.

Конечно, властям было чем заинтересовать верующих и склонить их к сотрудничеству: от свободы до зарплаты в КГБ.

Сотрудники КГБ интересовались иностранными миссионерами, которые всегда проявляли интерес к СССР. Я сам установил контакт с некоторыми миссионерами, например, с Ярлом Николаевичем Пейсти, жившем тогда еще в Швеции. Мы поставляли ему записи наших песен для использования в радиопрограммах, которые потом транслировались на СССР, например, на радио Монте–Карло. Сам Ярл Пейсти хорошо проповедовал и не пускал других людей проповедовать в свои программы вместо себя. Но выступления нашего церковного оркестра, декламация стихов, исполнение песен всегда были им востребованы. Мы с большим волнением припадали к приемникам, чтобы послушать себя по радио. Это все равно, что сегодня увидеть себя по телевизору. Примерно тогда мы организовали первую весьма незатейливую звукозаписывающую студию. Она просуществовала несколько лет. После организации студии звукозаписи мы не только отсылали записи за рубеж, но и распространяли записи среди своих знакомых верующих. У нас было десять магнитофонов «Нота», и мы переписывали на них проповеди, песнопение, стихи.

Все в черных повязках — комитет холостяков . Похороны женившегося председателя.

Конечно, миссионеры привозили иногда и какие‑то вещи, и жвачки, обладавшие для нас тогда несоразмерным своей истинной ценности значением. Естественно нас интересовала и звукозаписывающая аппаратура, и мы установили контакты с некоторыми другими миссионерскими организациями, например, «Славянской миссией» (Швеция), миссионерскими организациями из Германии. Приезжали их миссионеры нечасто — два–три раза в год, но то были интересные встречи. Тогда же миссионеры стали завозить в СССР в обложках книг советские рубли (в нескольких книгах, не привлекая внимания органов, можно было провести несколько тысяч рублей). Эти деньги шли на поддержку молодежной деятельности. Получив доступ к этим деньгам, наша активность заметно возросла.