Игорь Кон - 80 лет одиночества

Чтобы ослабить такое впечатление, в окончательном варианте книги я собрал этот материал в отдельную главу, но она все равно поражала советского читателя. Один мой старый друг, первоклассный психиатр и чуточку гомофоб, сказал: «Самое поразительное в твоей книге – ты говоришь о страшных, немыслимых вещах так, будто они – часть повседневной жизни и вроде бы это не так уж страшно. Это даже на меня подействовало». И не на него одного. Московские и ленинградские психологи, которые размножали мою рукопись и давали читать ее своим частным клиентам, обнаружили, что это чтение само по себе имеет терапевтическую ценность: когда человек видит, что он не один такой, ему становится легче.

Первыми посетителями, пришедшими ко мне в институт после выхода «Введения в сексологию», были двое молодых парней, журналисты из какого-то казахстанского райцентра. Первый, очень маленького роста, хотел спросить, может ли он все-таки найти женщину, которая его полюбит. А второй, высокий, красивый, кровь с молоком, сказал: «Я гомосексуалист. До появления вашей книги, я не знал, кто я такой и почему. Вы мне это объяснили. Не можете ли вы мне сказать теперь, как с этим жить и что я должен делать?»

Я ответил молодому человеку, что у него есть три возможности. Первая – поехать в Горький к доктору Я. Г. Голанду, который уверяет, что может излечить гомосексуальность; по причине теоретической необоснованности таких притязаний, я бы этого не советовал. Вторая возможность – эмиграция. Рано или поздно уголовную статью отменят, но гомофобия от этого не исчезнет, в любой западной стране геям живется лучше; но кому вы там нужны с вашим журналистским образованием? Третий вариант – принять себя и самореализоваться; в казахском райцентре это сложно, а в больших городах люди как-то устраиваются.

Как поступил этот молодой человек – не знаю, но его визит я воспринял как своего рода социальный заказ. С 1987 г., когда об этом впервые стало можно говорить публично, я активно выступал за отмену статьи 121 и за признание гражданских и человеческих прав сексуальных меньшинств. Это не было чем-то спонтанным и интеллектуально локальным. Cоциально-психологический анализ гомофобии был непосредственным продолжением и развитием моей «новомирской» статьи «Психология предрассудка» (1966). Нелюбимые «другие» бывают разными, а социально-психологические механизмы ненависти – одни и те же. И так же, как в этнопсихологии, выяснение механизмов формирования и содержательной ложности негативных стереотипов не снимает вопроса: чем, насколько и почему «эти люди» отличаются от остальных? Диалектика «Я» и «другого» – стержневой вопрос философии личности и социальной психологии. Так что я не отходил от своей главной темы, а лишь раскручивал ее новую спираль.

Эта работа требовала не только смелости и знаний, но и собственной психологической перестройки. Как большинство людей (только они в этом не признаются), я знал, что такое гомоэротические чувства, но от этого до признания гражданских прав сексменьшинств – дистанция огромного размера. Отношение к однополым бракам – единственный в моей жизни случай, когда я сменил точку зрения на противоположную, буквально не отходя от телевизора.

Дело было в Париже в 1989 г. Случайно включив телевизор, я увидел дискуссию на эту тему. До того момента мое отношение к ней было иронически-скептическим: с точки зрения прав человека, «они», конечно, правы, но зачем это нужно, если обычные бездетные пары часто обходятся без государственной регистрации? И вдруг, к своему удивлению и даже стыду, я обнаружил, что против легализации однополых союзов нет ни одного разумного аргумента, а «за» – очень много. С тех пор я не раз шокировал российских журналистов своей «странной» позицией, а в 1994 г. даже провел в рамках большой международной конференции «Семья в третьем тысячелетии» круглый стол на эту тему. Его участники по-разному оценивали однополые отношения, но ни один не возражал против их легализации. Сегодня этот процесс во всем мире набирает обороты.

Очень полезным было личное знакомство с американскими и европейскими геями, особенно Дэвидом Мак-Виртером и Эндрю Матиссоном. Оба они – сексологи, авторы первой в мировой литературе книги о мужских парах, много лет, до самой смерти, жили вместе. На их примере я увидел, что долгосрочные однополые пары реально существуют, у них те же проблемы, что и у разнополых пар, а в некоторых случаях они предвосхищают тенденции, которые позже появляются у гетеросексуальных пар.