Бо Грёнбек - Ханс Кристиан Андерсен

Но теперь испытаниям пришел конец. С напутственными проклятиями ректора Андерсен отправился в столицу, чтобы начать жизнь, во всех отношениях лучшую, чем та, от которой он уехал. Вместо изоляции в Хельсингёре у вечно раздражительного и ворчливого Мейслинга и его малосимпатичной семьи он вел теперь свободную и разнообразную жизнь. Он передвигался по городу, как ему заблагорассудится, и когда угодно посещал своих многочисленных друзей. Они охотно принимали его у себя, и он был счастлив, что может их навещать. Визиты означали обед, приятную беседу, которой он не был избалован в Хельсингёре, и слушателей для его стихов. Конечно, он получал сверх того еще и увещевания и нравоучения — как ему казалось, слишком много увещеваний. Он так и не научился извлекать из них пользу; но, возможно, они все же немного рассеивали его самоуглубленность и тем самым помогали ему приспособиться к копенгагенской среде. Во всяком случае, его воспитатели желали ему добра и опасались, как бы он не превратился в тщеславного шута.

Наибольшую роль в его жизни и тогда, и позже сыграли дома Х.К. Эрстеда, Вульфа и Коллина. Х.К. Эрстед понимал его лучше многих других, всегда поддерживал и утешал. Адмирал Вульф вряд ли по-настоящему ценил своеобразную личность Андерсена, но по-своему любил его и всегда веселился, слушая его рассказы; жена Вульфа, Хенриэтта, особенно надоедала ему постоянными наставлениями, но она делала это от чистого сердца и доброжелательно. Больше всего он привязался к их дочери Хенриэтте, умной и волевой девушке, которая на всю жизнь стала ему по-сестрински преданной подругой. Но его подлинным домом был и остался дом Коллинов. Когда в 1822 году Йонас Коллин взял на себя ответственность за образование Андерсена, а в последующие годы, наблюдая за его работой, увидел, что в странном мальчике из провинции заложено многое, он открыл перед ним свой дом, и таким образом Андерсен сразу приобрел и родителей, и братьев с сестрами.

Коллины жили неподалеку от Новой Королевской площади, в доме № 4 по улице Бредгаде, а в 1838 году переехали в собственный дом на Амалиегаде, 9, и в течение многих лет в этих двух домах протекала жизнь веселой и необычной семьи. Господствовали во всем твердый характер и теплая душевность Йонаса Коллина — идеального отца семейства в патриархальном стиле. Он родился в 1776 году, таким образом, когда Андерсен познакомился с ним, ему было около пятидесяти, и до самой своей смерти в 1861 году он оставался центром семьи. Андерсен с глубоким почтением называл его «отец». Мать, Хенриетта Коллин, как и ее муж, отличалась добрым сердцем, но была не так талантлива, как он или дети. Она была болезненной и рано стала глохнуть, а затем совсем потеряла слух и потому играла незначительную роль в семейной жизни. Помимо отца, будни скрашивали дети, отличавшиеся веселым нравом. Они любили подтрунивать друг над другом, изощренно, но беззлобно, потому что их связывала крепкая и сердечная дружба; подшучивали и над Андерсеном, ведь он был в доме словно родным сыном. В этом кругу возник семейный жаргон, многие выражения из которого через сказки Андерсена вошли в датский язык. Оттуда происходят фразы: «Он такой большой и странный, ему надо задать хорошенькую трепку» [25], или «Нет, будем людьми!», или «Спокойной ночи, Оле, деньги на окне». Из пятерых братьев и сестер Коллин ближе всего Андерсен сошелся с Эдвардом. Тот был на три года младше, но из-за сильного и уверенного характера казался старше Андерсена. Это был очень трезвый человек, более трезвый, чем хотелось бы Андерсену, но всегда готовый прийти на помощь. Еще во времена учебы он помогал Андерсену с латинскими сочинениями, тяжелым и мучительным крестом в мейслинговском обучении, а потом был его советчиком во всевозможных практических делах. В 1830 году он окончил юридический факультет и, подобно отцу, сделал карьеру в системе государственного управления.

Как и во многих интеллигентных семьях Копенгагена в то время, интерес к книгам и литературе был чем-то само собой разумеющимся. Все Коллины хорошо знали классику, и центром их духовной жизни был Королевский театр. Литературные и театральные интересы еще больше возрастали оттого, что Йонас Коллин в разные периоды входил в дирекцию театра и в доме бывали многие ведущие поэты и художники того времени. Это была самая подходящая среда для будущего писателя.

Но главное было в том, что теперь он мог жить самостоятельно и быть себе хозяином. Он снял небольшую мансарду у мадам Шварц на Вингорсстрэде, 6, и сразу начал брать уроки у замечательного молодого богослова Людв. Кр. Мюллера {38} , который готовил его к экзамену на аттестат зрелости.