Насколько сильна была его духовная сопротивляемость, насколько устойчиво было его внутреннее равновесие, лучше всего заметно по его юмору, способности извлекать смешное из событий жизни, видеть относительность даже собственных неприятностей и быть выше них. Он говорит в «Сказке моей жизни», что именно склад характера спасал его в самых безвыходных ситуациях от того, чтобы совсем пасть духом.
Он был так велик, что обладал силой смотреть на самого себя иронично и свысока.
* * *
Вероятно, Андерсену было очень странно жить среди обыкновенных людей и все же быть столь не похожим на них. Взрывчатый темперамент требовал простора, которого ему не мог дать буржуазный Копенгаген, а требование теплых и непосредственных отношений с другими людьми редко удовлетворялось. Он не укладывался в окружение. Он был большой и странный утенок среди красивых маленьких утят и дерзких уток и кур.
Но, как все великие и сложные невротические личности, он всегда производил безмерно сильное впечатление. Никто не мог избежать его удивительного излучения. На других людей он оказывал воздействие в высшей степени разнообразное. Одни просто раздражались или находили его смешным, других он пленял. Конечно, нравился он или нет, зависело от темперамента окружавших Андерсена людей, но впечатление также часто определялось ситуацией, его настроением и другими незначительными факторами. В спокойном состоянии, особенно на склоне лет, он проявлял благородство и светился обаянием, способным очаровать даже посторонних людей, которых он встречал во время путешествий. Он был просто восхитителен, читая низким, немного глуховатым голосом свои сказки. Тогда на его от природы некрасивом лице отражалась такая кипучая жизнь и такое привлекательное остроумие, что, по словам одного очевидца, удовольствие доставляло только смотреть на него.
* * *
Естественно, что суждения современников — да и потомков — о его личности были крайне разнообразными и на современный взгляд нередко более поверхностными. Многие из его близких друзей принимали его таким, каким он был, не вынося ему приговора, и для них он раскрывал свои самые лучшие качества. Другие воспринимали его как бесконечно хорошего человека, которого просто неверно поняли и неприятные черты которого легко объяснялись тяжелым детством или другими причинами. Многие спорили, можно его выносить или нет и имеет ли он право быть невыносимым. Но большинство не шло дальше копания в его причудах и странностях и характеризовало его простейшими клише: ребячливость, гордость, замкнутость в себе, честолюбие. Если бы в те времена было в употреблении слово «снобизм», его обязательно применили бы к нему. Андерсен всю жизнь защищался от этих обобщающих суждений, особенно обвинений в честолюбии, которое действительно было не самым удачным словом, так как своей отрицательной неопределенностью оно заставляет предположить, будто он был глупым бахвалом. А уж им-то он был меньше всего.
Если выносить какое-либо суждение, нужно сказать: он был велик достоинствами, велик недостатками, во всех отношениях более велик, чем его современники, и слишком велик для мерок, которыми его мерили. В действительности Андерсена можно было мерить лишь его же аршином. Именно этим он и отличался от других. Он «не значился в таблицах», как говорит ученый о небесном растении в сказке «Отпрыск райского растения». Он был выдающимся явлением, и, когда смотришь на него через много лет, больше всего в нем поражает огромный масштаб, размах личности, богатый запас человечности и выносливости, которые провели его через все испытания.
МОЯ ЖИЗНЬ — ЭТО ПРЕКРАСНАЯ СКАЗКА,
БОГАТАЯ СОБЫТИЯМИ,
БЛАГОСЛОВЕННАЯ.
ЕСЛИ БЫ В ДЕТСТВЕ, КОГДА Я БЕДНЫМ МАЛЬЧИКОМ
ОДИН
ПУСТИЛСЯ ПО БЕЛУ СВЕТУ,
МЕНЯ ВСТРЕТИЛА МОГУЩЕСТВЕННАЯ ФЕЯ И СКАЗАЛА БЫ
МНЕ:
«ВЫБЕРИ СЕБЕ ДОРОГУ И ЦЕЛЬ, И Я,
В СООТВЕТСТВИИ С ТВОИМИ ДАРОВАНИЯМИ И
РАЗУМНЫМИ ВОЗМОЖНОСТЯМИ,
БУДУ ОХРАНЯТЬ И НАПРАВЛЯТЬ ТЕБЯ!» -
И ТОГДА МОЯ СУДЬБА НЕ СЛОЖИЛАСЬ БЫ
СЧАСТЛИВЕЕ,
МУДРЕЕ
И ЛУЧШЕ.
А. Чаковский. Светлый талант. — «Правда», 2 апреля 1955 года.
Hans Brix. H.C. Andersen og hons Eventyr. København, 1907.
Introduktion til literaturkritisk metode. Ved Kristian, Кjær og Henrik Schowsbo. København, 1973.
Читать дальше