Наталья Иванова - Борис Пастернак. Времена жизни

«По приезде в Москву Б. Л. пошел в Союз писателей и заявил, что удрал с Урала без задних ног и строчки не напишет, ибо видел там страшные бедствия: бесконечные эшелоны крестьян, которых угоняли из деревень и переселяли, голодных людей, ходивших на вокзалах с протянутой рукой, чтобы накормить детей».

З. Н. Пастернак

«Поражал он также своим удивительным умением слушать – не из любезности, не из вежливости, нет, из человеколюбия, из уважения к человеку, кто бы он ни был. П. умел слушать на редкость внимательно, все запоминая. Он часто потом вспоминал и рассказывал эти случайные разговоры. Он умел заставить другого человека уважать себя, как бы поднимал собеседника в его же собственных глазах».

Н. Табидзе

«Он был лучше и добрее родного брата. Я думаю, мало было в то время таких братьев и сестер, которые бы без страха и с такой любовью заботились о близких».

«Он очень любил цветы, но не любил срезанные, в вазах. Я думаю, он их жалел».

Н. Табидзе

«Б. Л. был чрезвычайно радушным хозяином. Любил созвать людей и на славу их угостить».

«Застольные тосты Б. Л. – настоящие произведения искусства».

Т. В. Иванова

«Боря Пастернак кричал мне из-за забора:

„Начинается новая эра, хотят издавать меня!“»

К. Чуковский

«Невероятная непосредственность была его основной чертой. Безудержность выразить себя, какое-то свое чувство, и полное отсутствие игры и позы. Он не поддался никакому испытанию. Он был таким, каким человек был задуман».

А. Цветаева

«…встретился на дорожке у дома с Фединым – и пожал ему руку – и что в самом деле! начать разбирать, этак никому руку подавать невозможно!»

К. Чуковский

«…и дает уборщице пятерку. По этому случаю один старик сказал: ему легко швырять деньги. Он продался американцам – читали в газетах? Все эти деньги у него – американские».

К. Чуковский

«Вы воображаете, что он жертва. Будьте покойны: он имеет чудесную квартиру и дачу, богач, живет себе припеваючи, получает большой доход со своих книг».

В. Катаев

«Комната, в которой помещался Борис вместе с братом, была безличной, очень чистой и аккуратно убранной комнатой с двумя столиками, двумя кроватями и какой-то стерилизованной скукой в воздухе».

К. Локс

«Б. Л. жил тогда на Волхонке, 14, на втором этаже, в бывшей квартире своих родителей. Из прихожей была дверь в комнату, занимаемую братом, Александром Леонидовичем. Другая дверь вела в бывшую столовую. Комната, мне помнится, темноватая, длинная, с длинным столом. Позднее ее разделили занавеской, стол поставили круглый. На стенах висели эскизы и наброски отца Пастернака, Серова, других художников. Я помню эскизы к картине Серова „Девочка с яблоками“ и портрету „Мика Морозов“… Из столовой, выходившей во двор, одна или несколько дверей вели в комнаты, выходившие по фасаду… Они были, кажется, большие, перегороженные и полупустые. Помню только, что, проходя в комнату Б. Л., заметила большое кресло с высокой резной спинкой черного дерева… Комната Б. Л. была большая, тоже темноватая и полупустая. Позднее ее тоже перегородили занавеской. Сразу у входа стояло пианино. В течение вечера Б. Л. вдруг сел за рояль и начал импровизировать… Около пианино стоял большой ящик».

Е. Черняк

«Пастернаки жили в деревне Мутовка (версты три от станции Хотьково Северной ж.д.). Дом, в котором жили Пастернаки, был крайним. Вход с улицы был нормальным, как обычно, но терраса шла сбоку дома во всю длину, построена была на высоких сваях и смотрела на реку. В той же деревне жили все сестры Вильмонт… Утром я проснулась рано, вышла на террасу и увидела, как Б. Л. с полотенцем через плечо спускался к речке. Он очень любил купаться, купался до глубокой осени».