Владимир Шморгун - Красный сокол

По возвращении из отпуска в благоухающую цветами Винницу, молодой командир эскадрильи получил однокомнатную квартирку и помог Ане устроиться на первых порах подсобной рабочей на продовольственный склад бригады, расположенный недалеко от аэродрома.

Пользуясь правами хозяина подсобного аэродрома и благожелательным расположением самого «Демида», Иван в часы затишья по выходным дням стал обучать проворную Аню самолетовождению на простеньком, легком в управлении У-2. Жена, давно мечтавшая самостоятельно летать, запросто усвоила основы аэронавтики и к концу лета уже «рулила» бипланом не только на земле, но и в воздухе. Правда, с любимым учителем за спиной.

Вскоре она проявила себя и заядлой спортсменкой, войдя в группу акробатов при городском цирке, с удовольствием принимала участие в акробатических номерах на праздниках физкультуры и спорта.

Как испытатель серийных самолетов в полевых условиях и мастер пилотажа Иван прочно вошел в команду летчиков, принимавших участие в воздушных парадах в Москве. А уже через Ваню и Аня познакомилась с московской элитой спортсменов, отбираемых для показательных выступлений на Красной площади.

В год легендарного перелета тройки отважных летчиков Громова, Байдукова и Белякова из Москвы в Америку через Северный полюс, Аня горделиво проехала на мотоцикле мимо правительственной трибуны на Мавзолее в составе физкультурной пирамиды.

Уже на выезде с площади, перед собором Василия Блаженного, когда все расслабились, предвкушая радость удачного завершения номера гимнасток «на колесах», водитель мотоцикла засмотрелся на цветные воздушные шары с портретами членов Политбюро и сбился в сторону от предполагаемого маршрута. Вместо поворота направо, в сторону Пугачевского спуска, мотоцикл продолжал двигаться прямо, опасно сближаясь с колоритной колонной транспарантов, плывущих на искусно закамуфлированных колесах.

Чкалов, входивший в организационный комитет по проведению Первомайского парада и стоявший на выходе с площади, крикнул в рупор: — Ванька! Куда прешь, дурак! Смотри в оба, разиня! Вправо держи, вправо!

От неожиданности тот резко крутанул руль вправо, коляска чуть вильнула, и пирамида рухнула вниз, завалив мотоцикл. Поток демонстрантов продолжал движение как ни в чем не бывало, огибая место падения.

Высвободив ноги из-под колеса, водила кинулся разбирать клубок пострадавших физкультурниц, изрыгающих вопли и стоны. Аня лежала на брусчатке, разбросав руки в сторону, без каких-либо признаков жизни. Из тесных рядов зевак, оцепленных милицейским нарядом, принесли воды. Щедро окатили из кружки пунцовые ланиты и мертвенно-бледные губы. Аня открыла глаза и увидела низко склонившееся над ней лицо мужа:

— Ты жив? — пролепетала она и снова потеряла сознание.

Кое-как оправившись от аварии, заслуженная гимнастка написала Климу Ворошилову длинное сумбурное письмо, пропитанное сухими слезами. В нем она с чистосердечием женской логики пожаловалась на весь белый свет, который сошелся для нее клином на помятом мотоцикле: «Дорогой Климент Ефремович! Спасите моего мужа. Отберите у него проклятый мотоцикл, который чуть не сломал жизнь замечательного летчика и целой группы преданных Вам и Партии гимнасток. Он разбился, мотоцикл угробил. Запретите ему кататься, участвовать в параде. Я прошу, умоляю Вас, пусть не позорит он на этом легковом ИЖЕ славное имя вождя. Сделайте что-нибудь. Он совсем не годится для показательных выступлений. Помогите сохранить молодую семью, жизнь патриота и воспитанника Ленинского комсомола. К сему: верная комсомолка и безмерно благодарная Вам жена Федорова Аня, участница аварии».

Письмо по слаборазвитой бюрократической системе быстро дошло до наркома обороны и, то ли он не понял смысла послания, то ли ему невнятно доложили о содержании письма, но уже буквально через неделю Ворошилов подарил своему земляку тяжелый импортный мотоцикл «Нортон».

Вот уж действительно: неисповедимы пути Господни и судьбы человеческие полны превратности. Но… не все плохо кончается, как начинается.

Ворошилов многих любил. Бескорыстно, всем сердцем. Как любят ребенка, море, машину, цветы, красивую лошадь. И красивую женщину. Венеру Милосскую, например. И Ворошилова любили многие. Очень многие. Иные ж ненавидели его за то, что не помог, не дал, не заметил, не оценил, как хотелось бы. Ивана он заметил, оценил по заслугам. Хвалил для пользы дела и бранил по большому счету. По мелочам прощал.