Пако Тайбо II - Гевара по прозвищу Че

49. Иностранное вмешательство и гибель друзей

Некоторые авторы носятся с идеей о том, что Гавана, и, в частности, Фидель решили не продолжать поддержку "авантюры Че" и поэтому не предприняли никаких серьезных попыток восстановить контакт с ним. Да-риэль Аларкон в своей последней книге настаивает именно на этой версии событий (чего он не делал, когда мы с ним провели более шести часов за обсуждением этого вопроса). Кажется очевидным, что после того как партизаны оказались отрезанными от городских сетей и лишились связи с Гаваной, кубинское правительство мало что могло предпринять, за исключением разве что прямого вмешательства. Единственная тень сомнения возникает из-за внезапного отъезд Монлеона (Иван, Ренан) по причине потери "крыши", а также того факта, что его сменщик, "кубинский боец из Сьерры", так и не объявился. Этот эпизод останется неясным до тех пор, пока Монлеон и его руководитель, майор Пиньеро, не изложат свои версии событий.

50. Истребление арьергарда

Брод Иесо?

Адис Купуль и Фройлан Гон-салес полагают, что засада у брода Иесо на самом деле была организована у брода через Рио-Гранде в Пуэрто-Маурисио, в зоне действий 4-й дивизии, но армия указала иное место, так как операция была проведена силами 8-й дивизии. Че посмеялся над территориальными претензиями, когда ранее услышал по радио сообщение о том, где должен будет проводиться суд над ним.

Кстати, в течение первых нескольких дней после гибели Вило Акуньи его принимали за совсем другого человека. ЦРУ и боливийские военные разведчики считали, что это был кубинский майор Антонио Э. Луссон, член Центрального комитета.

51. "Выбраться отсюда и найти более подходящие зоны"

Дневник Леона

Капитан Марио Варгас Са-линас в подтверждение данных об изоляции партизан цитирует дневниковую запись одного из боливийских партизан, Леона (Антонио Домингеса): "Что-то происходит сейчас в нашем лагере? Почему партизан терзают сомнения? Мы пришли издалека, чтобы биться до конца. Ведь было сказано - мы уйдем или победителями, или мертвецами. Кубинцы, кажется, полагают, что мы боимся, и обвиняют нас в трусости. Это неправда, и мы доказывали это, когда выпадал случай. Получается так, что мы должны быть более практичными и встречать происходящее с высоко поднятой головой. Я немного болен - возможно, все мы больны от трудностей и недоедания, - но что касается того, что народ поймет наши добрые намерения, и товарищей из .городов, направляющихся нам на помощь, то этому, кажется, уже не верит никто".

Подлинность этого дневника не была доказана.

Мобилизация рейнджеров в лагере Ла-Эсперанса

Приказ об отправке в Валье-Гранде был получен ими 25 сентября, а засада состоялась 26 сентября. Это полностью опровергает заверения Феликса Род-ригеса, согласно которым рейнджеры были мобилизованы потому, что он, исходя из количества потерь, сделал вывод о том, что в засаду попал именно отряд Че.

52. Ущелье Юро

Кто их выдал?

Оставшиеся в живых партизаны в течение долгого времени считали, что их выдала старуха, попавшаяся им на пути в этот день; они дали ей пятьдесят песо, чтобы она молчала. Дариэль Аларкон рассказал, что истинную причину, похоже, удалось выяснить после того, как к власти в Боливии пришел генерал Торрес: сын мэра Ла-Игуэры увидел их, когда поливал картофельные грядки, и побежал в город, чтобы сообщить о пришельцах.

В дневниковой записи от 7 октября Че упомянул о том, что старуха была с маленькой девочкой. Спустя двадцать лет один кубинский журналист выяснил, что девочка была внучкой (а не дочерью - Че ошибся) старухи, которую звали Эпифания. Когда он спросил имя молодой женщины, та отказалась ответить: "Не скажу - сейчас здесь полно журналистов, а потом вы уедете..."

Гонсалес Бермехо утверждает, что старшую из женщин зовут Флоренсия Кабритас, а ее дочь Алехита.

Старая Флоренсия рассказала: "Я видела, как они появились в тот полдень - бородатые, с оружием, - и я испугалась. Я не хотела говорить. Потом я рассказала им более или менее, где они находятся. Я не знала, кто такой этот Че".

53. Плен

"Не стреляйте..."

Фраза, которую якобы выкрикнул Че ("Хватит стрелять, черт возьми! Я Че; я больше стою живой, чем мертвый!"), цитируется в многих источниках, но не встречается ни в одном из репортажей, написанных по горячим следам события. На самом деле она впервые была произнесена генералом Овандо на пресс-конференции, которую тот провел через несколько дней после пленения и убийства Че.