Жак Аттали - Карл Маркс - Мировой дух

Первого июня царь Александр II приехал в Париж на очередную Всемирную выставку. Наполеон III пригласил его в основном для того, чтобы заключить союз против Пруссии. На ипподроме Лоншан в царственного гостя выстрелил польский эмигрант, что помешало сближению Парижа с Петербургом. Позднее, когда разразится, наконец, война с Германией, Франции будет ужасно не хватать этого союза.

Двадцать четвертого августа 1867 года Маркс послал Энгельсу из Лондона ясное изложение своей книги в нескольких строчках: «Самое лучшее в моей книге: 1) подчеркнутый уже в первой главе двойственный характер труда, смотря по тому, выражается ли он в потребительной или в меновой стоимости (на этом основывается все понимание фактов); 2) исследование прибавочной стоимости независимо от ее особых форм — прибыли, процентов, земельной ренты и т. д.». Этим все сказано.

Одновременно Карл дотошно следил за последними приготовлениями к Конгрессу Интернационала, который открылся 2 сентября в Лозанне — снова без его участия, но под контролем его людей. Там снова столкнулись французские прудонисты, английские реформисты и немецкие коммунисты. Среди семидесяти одного делегата отмечалось присутствие в немецкой группе — доктора Кугельмана, во французской — Лафарга и Лонге; другими сторонниками Маркса были генеральный секретарь Эккариус и швейцарец Беккер. В конечной резолюции люди Карла, в противовес английским синдикалистам и французским прудонистам, записали постановление о том, что социальное раскрепощение рабочих неотделимо от их политического освобождения. Несмотря на ходатайство некоторых немцев и некоторых французов, желавших перенести штаб-квартиру Интернационала на континент, его секретариат остался в Лондоне, там же заседал и Генеральный совет.

Сразу после конгресса Маркс объяснил Энгельсу, что пребывание секретариата и Генерального совета в Лондоне необходимо для его власти. Энгельс с ним согласился: «Пока Генеральный совет остается в Лондоне, все эти решения съездов — чепуха на постном масле!» Это первый случай, когда Фридрих как будто бы признал важность Интернационала — через три года после его создания. Те, кто впоследствии хотел поставить Энгельса наравне с Марксом, обходили молчанием отсутствие Энгельса при зарождении рабочего движения.

Неделей позже Бакунин, еще не вступивший в Интернационал, вновь вышел на политическую арену. Он понял, что «левые» уже ничего не смогут сделать вне Интернационала, и решил подчинить его себе. Он объединил вокруг себя прудонистов (разделившихся на противоборствующие группировки после смерти своего вождя три года тому назад) и утопистов. Тогда уже бушевала битва между анархистским и дирижистским социализмом, актуальная и сегодня.

Бакунин добился своего избрания в руководящий комитет призрачной Лиги мира и свободы — анархистской группировки из Женевы под председательством Фогта, заклятого врага Маркса, который десять лет тому назад дал приют молодому русскому, — и потребовал его вхождения в Интернационал в качестве «сочувствующей организации». Все напрасно: Карл понял, что Бакунин — генерал без армии, а ему не нужны были анархисты, тем более Фогг. Достаточно ему возни с Толеном и прудонистами, которые участвовали во всех заговорах против него. Он уже давно понял, читая Штирнера, что у анархизма нет под собой никакой исторической базы.

Четырнадцатого сентября 1867 года «Капитал» был издан в Гамбурге тиражом в тысячу экземпляров. Опасаясь, что книгу постигнет такой же провал, как его предыдущее сочинение семью годами раньше, Карл задействовал всю сеть Интернационала, чтобы привлечь к ней внимание. По его настоянию Швейцер, преемник Лассаля, опубликовал серию статей, «чтобы сообщить о „Капитале“ читателям из рабочих». Вне этого круга книга встретила ледяной прием: к ней было слишком трудно подступиться. Лафарг писал со всевозможной почтительностью и осторожностью, подобающими будущему зятю: «Конечно, „Капитал“ отражает великолепно мощный ум и невероятные познания, но для меня, как и для всех тех, кто близко знал Маркса, ни „Капитал“, никакое другое его сочинение не раскрывают всей величины его гения и образованности. Он стоит гораздо выше своих произведений…»

Книга плохо распродавалась — партия Либкнехта в Германии не слишком активно занималась ее распространением, что сильно огорчало Маркса. Он не выручил за нее даже тех денег, которые, как он говорил, потратил на табак, выкуренный во время ее написания. Он снова заболел. И поскольку деньги опять кончились, в октябре Энгельсу в очередной раз пришлось выступить поручителем за ссуду в 100 фунтов стерлингов.