Рут Вернер - Соня рапортует

На троицу мы с Вальтером и Эрихом Ландауэром совершили длительную прогулку. Рольф с его широкой натурой радовался возможности выбраться из Шанхая, даже если он сам не участвовал в таких вылазках.

Эрих Ландауэр, молодой химик, племянник Густава Ландауэра [23] Деятель Баварской советской республики, убит в 1919 году. , приехал в Китай. Я о нем писала домой:

«…Он относится к типу людей, которых здесь обычно не хватает — увлекающийся, интеллигентный, остроумней человек, ученый».

Ландауэр придерживался прогрессивных взглядов, и я надеялась привлечь его к нашей работе, однако он женился на китаянке из мелкобуржуазной среды, попал под ее сильное влияние, и я отказалась от своих намерений.

19 мая 1932 года

«Путешествие было восхитительным. Мы выехали в субботу в полдень, проехали шесть часов по железной дороге до Нанхинхиа и за Ханькоу остановились в китайской гостинице…

В воскресенье был день моего рождения. Первую из адресованных мне телеграмм принес бой из отеля. Я сразу же догадалась, что ее послал Вальтер. Потом мы перебрались на пароме на другую сторону реки. Оттуда железная дорога идет до Ланьци. Поездка длится десять часов и проходит по изумительной по своей красоте местности. Миниатюрную узкоколейку построил китайцам наш хороший друг Бернштейн (фирма „Оренштейн и Коппель“). Это предмет его гордости и радости. Большую часть дороги мы сидели на открытой платформе, болтая ногами. Бежать рядом с вагонами нам не хотелось, дабы поездка «не потеряла лица». По обе стороны колеи располагались в форме террас рисовые поля.

Посреди полей высились похожие на кегельный шар надгробные холмы или чудесные старые деревья, посаженные в честь предков. Посадка этих деревьев имеет и хозяйственное значение. В период уборки озимого ячменя, когда рисовые поля залиты водой и нет места для просушки урожая, ячмень собирают порядно в снопы и вывешивают их на деревья. Картина такова, как будто деревья одеты в желтые платья. За рисовыми полями возвышаются зеленые горы.

Ланьци расположен на реке.

Вечером в день приезда мы посетили бургомистра Ланьци, передали ему рекомендательное письмо Бернштейна. На следующий день мы должны были отправиться на лодке вниз по течению реки. Бургомистр настаивал, чтобы нас сопровождала охрана — двое полицейских. Ночью, когда мы были еще в постелях, появились старший полицейский и два его помощника, от которых нам с трудом удалось избавиться. На следующее утро мы наняли джонку. Такой красивой природы, как во время этой поездки по реке, я до этого не видела. Мы все были очень довольны. Экипаж лодки — три гребца, по течению она шла быстро. Лодку покрывала полукруглая крыша из бамбука, состоящая из трех частей, ее можно раздвинуть или уменьшить. До полудня мы сделали остановку, чтобы искупаться. Я, конечно, была счастлива. Во второй половине дня мы пристали к дикому берегу и поднялись на гору. Природа здесь буйная, настоящая южная. Вскоре мы сбились с дороги и пробивались сквозь джунгли по гальке, через колючий тростник, но вскоре вынуждены были отказаться от своих намерений. Привал мы сделали, не добравшись до вершины, но зато были вознаграждены чудесным видом на реку и окружающие горы. Влюбленный в природу, Эрих был восхищен раскрашенными черно-желтыми многоножками, бабочками и тропическими растениями, я его восторгов не разделяла. Измученные и исцарапанные, мы спустились вниз, уверенные, что были первыми европейцами, ступившими на эту гору. Испытание физических сил мне всегда доставляло радость. Гребцы приготовили ужин. Мы сразу же после ужина улеглись спать, расстелили наши одеяла под бамбуковой крышей на голом полу… Взошла луна, гребцы тихо пели песню, горы казались еще более высокими. Сон не шел…»

Строка из этого же письма:

«В последнюю субботу с нами снова были Киш и Агнес».

В одном из предыдущих писем я писала, что на ужин к нам пришел Эгон Эрвин Киш и задержался до двух часов ночи. Поначалу я с ним заспорила, сказала ему, что он тщеславен. Две недели: мы не виделись. Затем помирились, и я написала домой, какой он интересный человек.

4 мая 1932 года

«Теперь мы очень мило относимся друг к другу. Он звонит:

«Детка, это твой добрый дядюшка Киш. В воскресенье я хотел бы к вам зайти».

В последний раз он пришел усталым, прилег на кушетку в рубахе без галстука, с засученными рукавами. В этой позе мы его сфотографировали. Надеюсь, что снимок получился.

Этот снимок мы ему вручили с надписью «Неистовый репортер».