Николай Семашко - Кох. Вирхов

Совсем иные стремления одушевляли редакторов вирховского журнала. Они были воодушевлены «горячей жаждой созидательной деятельности, и влияние в науке ценилось ими несравненно выше личного или официального влияния». Вирхов без всякой устали работал в журнале; его перу принадлежит свыше двухсот научных работ и руководящих статей. Влияние журнала быстро росло, вскоре он сделался общегерманским органом, а затем и рупором передовой международной медицины.

Научное имя Вирхова в это время достигло чрезвычайной популярности. Но вскоре к этой научной популярности присоединилась и слава общественного деятеля.

Своей высшей точки общественная роль Вирхова достигла во время его знаменитой командировки в Верхнюю Силезию на эпидемию тифа.

В самом начале 1848 года, когда уже были слышны предреволюционные раскаты грома во Франции, когда накалилась общественная атмосфера и в Германии, в газетах стали появляться тревожные сообщения о голодном тифе в Верхней Силезии. Министерские бюрократы долго на это не обращали внимания. Ни министерство просвещения, в компетенцию которого входили и медицинские дела, ни министерство внутренних дел не проявляли никакой инициативы. Между тем, газетные сообщения делались все тревожнее и тревожнее. Голодный тиф охватывал все бóльшие круги силезского населения; смертность среди бедняков достигала ужасающих размеров. Первым, к стыду министерства просвещения, зашевелилось министерство внутренних дел. Оно послало целый ряд чиновников на места, чтобы выяснить положение дела. Тогда вынуждено было выйти из бюрократического равнодушия и министерство просвещения. Министр просвещения возложил на управляющего зравоохранением доктора Бареца поручение «отправиться в Верхнюю Силезию, чтобы ближе познакомиться с вспыхнувшей там эпидемией тифа и принять против нее меры, а также оказать содействие советом и делом распорядительным и исполнительным властям повсюду, где это ему покажется нужным». Министр народного просвещения кроме того желал, чтобы эпидемия была изучена научно. Кого послать для этой цели? Выбор пал на Вирхова.

Трудно понять, чем руководствовалось министерство при этом выборе: то ли оно хотело услать подальше «крамольного ученого», то ли оно искренне руководствовалось соображениями о научной компетенции Вирхова, то ли оно стремилось послать «ученого общественника» в опасное для него место, в очаг сплошной заразы, чтобы «проучить» его. Во всяком случае, Вирхов получил это предложение и без колебаний согласился на него.

18 февраля 1848 года Вирхов получил предписание от министра отправиться в Силезию. В этом предписании говорилось, что доктор Барец «будет слишком занят, чтобы иметь достаточно досуга подвергнуть эпидемию ближайшему исследованию в интересах науки; между тем для вверенной министру просвещения части врачебного управления важно, чтобы природа выступившей с такой силой эпидемии была и в научном отношении исследована возможно основательным и обещающим успех образом».

Вирхов решил тотчас же выехать. 19 февраля вечером, накануне своего отъезда в Силезию, Вирхов зашел проститься к своему любимому учителю и другу Иоганну Мюллеру. Старик был страшно растроган; он был поражен тем, что Вирхов подвергает себя всем опасностям голодного тифа. Он даже пробовал отговорить Вирхова и обещал свое содействие в отмене командировки. Но Вирхов был непреклонен. Революционный подъем того времени подогревал его желание поработать для народа и для науки.

20 февраля Вирхов вместе с Барецом отправился в Силезию. Барец, как подобает сановному чиновнику, произвел поверхностный осмотр в различных округах и быстро ретировался: 29 февраля, пробыв в Силезии всего неделю, он отправился обратно в Берлин. Вирхов остался один, по несколько раз посещал наиболее пораженные местности, работал в специальном тифозном госпитале под постоянной опасностью заражения; тщательно изучил эпидемию и лишь к 10 марта вернулся в Берлин.

А 15 марта, в самый разгар революционных событий в Германии, он представил Берлинскому обществу научной медицины свои бессмертные «Сообщения о господствующей в Верхней Силезии эпидемии тифа». «Сообщения» эти, занимающие 180 страниц печатного текста, были опубликованы им потом в «Архиве» и выпущены отдельным изданием.

Эти «Сообщения» и до сих пор не потеряли значения социально-гигиенического трактата. Вирхов детально изучил эпидемию с научной стороны. Он дает точный отчет о числе заболеваний, о появлении и ходе эпидемии, об интенсивности самого заболевания, дает клиническую и патологоанатомическую картину эпидемии, подробно останавливается на лечении тифа. Но не на этом концентрирует внимание читателя Вирхов. Вероятно, правительство, посылавшее Вирхова, думало, что этим он и ограничится. На самом деле Вирхов представил прекрасный, с большим подъемом написанный социально-экономический трактат, рисующий безотрадное состояние силезской деревни, население которой страдало и гибло вследствие невежества, нищеты, голода и эпидемий. «Сообщения» Вирхова — «полный обвинительный акт против безгранично царившего тогда в Пруссии самодовольного и сухого бюрократизма», — говорит биограф Вирхова Ю. Малис. Больше того, сочинение Вирхова было горячим обвинительным актом против захватнической, грабительской политики германского империализма и беззастенчивой эксплоатации польских провинций.