Збигнев Войцеховский - Иван Поддубный. Одолеть его могли только женщины

Любая женщина в душе артистка и умеет, если понадобится, изобразить страстную любовь. А Квитко-Фоменко вдобавок была талантливой артисткой. Вот и не стоит удивляться, что сорокалетний борец решил оставить профессиональный спорт и жениться. Нужно же и о продолжении рода подумать.

Вместе с красавицей женой и увесистым сундучком с медалями он снова объявился в родных краях – в Красеновке. Но не только для того, чтобы повидать родных. Теперь он решил обосноваться здесь всерьез. Денег для этого, как казалось Ивану, у него было больше, чем нужно. Для начала он купил особняк помещика Абеля. Того самого, у которого работал еще мальчишкой. Завел пасеку, прикупил земли, скота. Чтобы не обижались родственники, тоже щедро одарил их, купив землю, перестроив, подновив прежние дома. Даже две ветряные мельницы поставил и зажил помещичьей жизнью, твердо решив, что больше не будет выходить на борцовский ковер.

Поначалу все шло неплохо. Иван отдыхал душой, иногда и сам впрягался в крестьянскую работу, к которой был приучен с детства. Наслаждался тихой семейной жизнью. Огорчало лишь то, что Нина не спешила родить ему ребенка.

Этой сельской идиллией Иван Максимович наслаждался три года. Иван оказался плохим помещиком, он ничего не смыслил в крупном товарном производстве. Его с легкостью обманывали собственные приказчики. Хозяйство, вместо того чтобы приносить прибыль, давало одни убытки. А тут еще и брат Митрофан по пьяни спалил мельницу. Деньги подошли к концу. Ведь много он тратил на жену. Та, будучи родовитой по происхождению – из потомственных дворян, любила наряды, украшения. Иван махнул рукой на хозяйство. Ему вновь довелось податься на помост. А может, он и сам подсознательно вел к банкротству свое хозяйство? Ведь никуда не делось стремление побеждать, желание слышать гул восхищенной толпы зрителей. В нем странным образом уживались эти две души – душа мирного пахаря и душа бойца.

Правда, теперь Ивану становилось все трудней зарабатывать для требовательной жены. Физическая форма была уже не та, что прежде. Он не уезжал на далекие гастроли, где мог бы получать неплохие деньги, стремился быть поближе к дому, словно чувствовал, что случилось с его женой. Нина все четче понимала, что попалась в этот сельский капкан. Когда она только строила планы на Поддубного, то считала, что выходит замуж за человека богатого, знаменитого. Что впереди ее ждет роскошная жизнь в больших городах, путешествия. Но все вышло по-иному.

Она знала, что на иностранных счетах у Поддубного еще хранятся большие деньги, но Иван не трогал их, говорил, что это на черный день. Вот этого Нина никак не могла понять, ей казалось, что эти самые «черные дни» уже наступили.

Поддубный выступал, а времена, между прочим, надвигались очень странные и опасные. Началась Первая мировая война. Правда, она почти не затронула Ивана, коснулась лишь краем. Попасть на фронт и превратиться в пушечное мясо ему не грозило. В цирках стало меньше зрителей, уменьшились сборы. Иван Максимович подался в Петроград, чтобы заработать там, все-таки столица, публика там побогаче, чем в глубинке.

Однако сборы были средние. Вот тогда и проявилась изобретательность Ивана, раскрылся его талант делать номера. Он отыскал живущего в Петрограде на Васильевском острове самого настоящего индейца. Тот был человеком с характерной индейской внешностью, внушительной комплекции, сильным, но никогда раньше борьбой не занимался. А поскольку ему были нужны деньги, то его и удалось уговорить выступать в цирке. Всего неделя пришлась на тренировки. А потом по городу расклеили афиши, извещавшие, что такого-то числа состоится выступление индейца – чемпиона Южной и Северной Америк, Австралии и Новой Зеландии. На экзотику подтянулся зритель, все билеты были раскуплены. «Чемпиона» выпустили на арену, предварительно обвешав его бутафорскими медалями. «Сражаться» ему предстояло с борцом-красавцем – латышом Росо. И вот борьба началась с того, что индеец сразу же уложил Росо подножкой. В зале тут же раздались свист, возмущенные крики.

– Это запрещено!

На что тут же вмешался наш герой.

– А у них разрешено! – заявил он публике.

Конечно же, эта фраза была им заготовлена заранее, чтобы превратить схватку с индейцем просто в веселое представление, вывести ее за скобки настоящей французской борьбы. Еще три дня выходил на манеж индеец. Росо постоянно шутливо жаловался на своего противника:

– Это единственный борец, за которого мне приходится бояться, что он сам упадет. Мне постоянно приходится поддерживать его. Отпустишь – повалится.